Оборона Зоммерштадта.

Обычный северный зимний день. Снег, на счастье, перестал сыпать из темных туч. Это хорошо, ведь в густом снегопаде будет сложно разглядеть вражескую атаку. Иоганн Гребер, дворянин, некогда изгнанный из своего поместья, уже привычно встал с постели, подозвал служанку. С ее помощью оделся, умылся, неплотно позавтракал: припасов со временем все меньше. Затем отпустил девушку и вышел из своей спальни. Спустился вниз, прошелся по пустынным коридорам и покинул ратушу через главные двери. Снаружи все так же привычно маялись два стражника, поприветствовавших господина короткими кивками.
Город тих и пуст. На улицах не видно почти ни одного человека, после долгого снегопада на мощеных камнях остался слой снега по лодыжку. Гребер велел подать коня.
Уже верхом он направился по главной улице к воротам. С небольшой площади открывалась та еще картина: замерзший труп на виселице, несколько воткнутых в землю стрел, сожженная телега, пара мантелетов и колья против конницы. Одна створка ворот покорежена и наполовину выломана, пролом загорожен всяким хламом. Несут караул три солдата в меховых тулупах, евпахийских шапках и с копьями в руках. Смена греется невдалеке вокруг хилого костерка.
Гребер спешился у ворот и передал коня одному из стражей. Поправил теплый плащ, поднялся наверх по каменной лестнице.
Стены Зоммерштадта хоть и были хилыми, но все ж таки успешно защищали жителей от армии Ровудана вот уже как месяц. Было два штурма, в ходе которых погибло сорок северян и около ста солдат. Пока ни одна сторона не продвинулась на сколь-нибудь значимое расстояние, и, кроме изувеченных ворот, никакого ущерба город не получил.
Через каждые три бойницы наверху обязательно дежурил копейщик или арбалетчик; нередко на стене можно было заметить кутающихся во все теплое южан-евпахов. Изначально их прибыло семьсот человек, но после битвы с графом Людвигом фон Зоммерштадтом их осталось шестьсот пятьдесят, сейчас и того меньше. Еще около пятисот северян, поднявшихся на защиту своих домов: всего больше тысячи. Ровуданцев же было значительно больше, но это не давало им преимущества. Из-за холодов боевые действия притормозились, воины обеих сторон больше думали о тепле, чем о возможной добыче. Однако прекратившийся наконец снегопад нес какую-то надежду и опасения: вдруг из-за улучшившейся погоды ровуданцы назначат новый штурм? Пока что припасов хватало, воинов тоже, но если откуда-то не придет подмога и не прогонит осаждающих, для северян настанут плохие времена. Возможно, даже будет бунт, и неизвестно, кто останется на стороне Иоганна.
Гребер встал рядом с одним из своих воинов и спросил его об обстановке.
- Все спокойно, ваша милость. В лагере никаких больших шевелений нет, все точно позасыпали.
- Это хорошо. Как думаешь, солдат, отобьем мы их следующий штурм?
- Ох, не знаю, ваша милость. Коли стены штурмовать будут, конечно, отобьем, а вот насчет ворот не уверен. Там только пару раз тараном ударить да обломки разгрести, вот враг внутри и окажется.
- У ворот во время боя будут дежурить две сотни отборных воинов. Пока что нам ничего не грозит.
- Это хорошо, вашество, вот только что-то я чувствую нехорошее, ежели вы меня поймете. Как будто гроза собирается. Авось прокатит, но, я думаю, скоро новое сражение предстоит.
- И у меня тоже, - признался Гребер и хлопнул арбалетчика по плечу. – Ну, неси службу, солдат.
Дворянин направился к башне с баллистой, единственной, имевшейся у него. Там сегодня должен дежурить лейтенант Зоррик. Василь и Зоррик – самые приближенные люди Иоганна, такие, которые и в бою не подведут, и в мирной жизни помогут.
На верхушке квадратной башни находились четверо: орудийный расчет и лейтенант, в случае атаки командующий баллистой.
- Солдаты считают, что сегодня будет штурм, да и у меня какое-то нехорошее предчувствие, - сказал Иоганн.
- Это верно. Во всем виноват проклятущий снегопад: с ним было холоднее. Теперь барчуки с той стороны наверняка решат размяться и атаковать нас, - согласился Зоррик.
- Скорее всего, они будут штурмовать ворота. Может, пустят вперед тяжелую пехоту, а затем кавалерию, которая попрет по расчищенному пути. Побольше бронебойных арбалетчиков бы на надвратную башню и кольев на площади тоже побольше.
- Господин, арбалетчиков и так не хватает. А вдруг они захотят обойти нас? Если их латники безнаказанно заберутся на стену, они выбьют нас.
- Именно поэтому шесть десятков стрелков, усиленные сотней лучников, рассредоточены по всей стене. Знаю. И все-таки, к воротам побольше бы солдат.
- Не волнуйтесь, я с десяток врагов точно настреляю вместе с моими ребятками. Баллиста ведь с одного выстрела сразу троих забрать может, и бьет наверняка.
- Верю тебе, Зоррик, - улыбнулся Гребер. – Пойду распоряжусь, чтобы убрали наконец того вора с виселицы. Из-за него может начаться эпидемия.
Через час вора вынули из петли, затащили на стену и сбросили вниз, к трупам штурмующих. Они уже успели покрыться ледком и снегом.
Гребер раздавал указания, проверял готовность солдат, поспрашивал о настроениях среди населения Неблагородного Главу. В голове дворянина воцарилась какая-то тревога. Зуд, не дающий покоя. Начали почти осязаемо чесаться руки, как перед дракой, хотелось предпринять хоть что-нибудь важное. Это чувство ожидания прервал еле слышимый отклик боевого рога, донесшийся со стороны осадного лагеря.
- Неужели началось? – спросил Иоганн сам себя и поскакал к своей оружейной, поскорее облачиться в доспехи. Когда он вернулся к воротам, на площади, туда уже сбежались почти все, кто должен был сбежаться. По тревоге поднялся весь город. На стене теперь на одну бойницу приходилось по два человека.
Василь, атаман евпахов, возглавлял тех, кто держал ворота, наверху же командовал сам Гребер. Дворянин был одет в полный рыцарский доспех: на кожаный стеганый халат при помощи ремешков прикреплены латные руки, горжет, сверху кираса со стальной юбкой, ноги защищают набедренники, наколенники и поножи. На голове старомодный глухой шлем с щелью для глаз и дырками для рта и носа. На левой руке поверх щита развевается длинный серый плат с красными ломаными линиями – герб северян-мятежников.
Со стены было видно, как ровуданцы построились в боевые порядки и ровным строем приближались к городу.
- У них осадные башни, - прошептал кто-то на стене, и Гребер с удивлением заметил упомянутые орудия. Так вот чем занимались последний месяц враги: рубили лес и строили осадные машины. С ними все усложняется.
- Похоже, они собираются штурмовать нас прямо в лоб, - вслух сказал Иоганн и тронул за плечо ближайшего солдата. – Беги, приведи сюда подкрепление с других участков. Бой будет жаркий.
Лучники приготовили зажигательные стрелы. Пустая затея: шкуры, которыми обита башня, наверняка обливали водой, которая уже давно превратилась в лед.
- Лучникам стрелять по готовности после моей команды, - сказал Гребер, командир стрелков кивнул и повторил команду своим подчиненным. Враги приближались.
Когда Иоганн решил, что башни попали под прицельный огонь, он скомандовал пли. Тотчас воздух наполнился жужжанием и шипением горящих стрел, а враги взревели, ободряя себя. Не меньше тысячи шло плотным строем, подняв вверх щиты.
Арбалетчики тоже начали стрелять, надеясь при помощи пробивной особенности своего оружия свалить кого-нибудь даже сквозь защиту. Через десять минут обстрела башни приблизились слишком близко к стенам, и ни одна из них не загорелась.
- Латники, за мной! – приказал дворянин и поспешил к месту, куда должна была подойти первая осадная машина.
Лучники в том месте разбежались, и их места заняли мечники, алебардисты и топорщики. Все приготовились к предстоящей драке. Башня подобралась очень близко, она нависала над защитниками, которые уставились на верхушку опускного мостика. Вот он со скрипом качнулся и вдруг с грохотом упал прямо на зубцы. Гребер первым вскочил на него, вслед за ним бросились другие.
Штурмовой отряд несется навстречу: все как один тяжелые пехотинцы, в закрытых шлемах обтекаемой формы, в сюрко с гербом Ровудана. Самого шустрого Иоганн, не обиженный силой, с коротким ревом саданул щитом в левую руку. Вояка с глухим воплем полетел с мостика вниз. Затем начался бой, тесный и гремящий: почти все противники были в тяжелых доспехах, не сразу пробиваемых мечами. Неудачливые солдаты оступались и падали вниз, а их товарищи ревели от натуги, пытаясь щитами сдвинуть строй врагов. Сначала защитники были отброшены почти до края мостика, но затем Иоганн смог кое-как расширить брешь в их порядке, и всех атакующих перебили. Люк, ведущий вниз, закрыли, сверху накидали тяжелых трупов, затем весь верхний ярус башни облили маслом и подожгли.
В одном месте атака провалилась, но что же в другом? Судя по горячим воплям сражающихся, там как раз шел бой. Иоганн послал туда часть своих людей, а сам проверил ворота и надвратную башню. Внизу валялось около трех десятков трупов, пара приставных лестниц и горящий мантелет. Строй вражеских лучников и арбалетчиков спрятался за строем латников, не решающихся идти на новый приступ. Стрелки обеих сторон постепенно опустошали свои колчаны.
Однако под воротами дела шли гораздо хуже. Там тоже было много трупов, в основном вражеских, но ровуданцы уже пробились за линию стен. Бой теперь шел на площади, и, если как-то не остановить прорвавшихся врагов, город будет захвачен.
Дворянин, передав командование Зоррику, спустился вниз. За это время отряд северян потерял около пятидесяти человек и отошел к середине площади, перестраиваясь для атаки. Иоганн успел присоединиться к нему как раз тогда, когда происходило отступление. Ровуданцы не поспешили нападать и тоже встали в ровный строй, заполнив почти все свободное место. Между двумя армиями осталась полоска земли, усеянной трупами, шириной в тридцать ярдов.
Надо было выиграть время. Стрелки постараются не допустить подкреплений с другой стороны, а Василь уже наверняка послал за подмогой для своих. Иоганн вышел вперед, махнул изрезанным щитом и крикнул:
- Есть среди вас рыцари? Кто хочет выйти на поединок с Иоганном Гребером?
Вперед, протиснувшись сквозь строй щитоносцев, вышел какой-то воин в окровавленном сюрко, две половины которого были раскрашены в красный и белые цвета.
- Кого имею честь видеть?
- Сира Адамса фон Остберга, сына барона Ричарда, - ответил воин.
Поединщики приблизились друг к другу и встали в боевую стойку. Оба отряда замерли, ожидая своих подкреплений.
Их бой начался с пробного обмена ударами. Вскоре Иоганн понял, что его противник прекрасно фехтует, и на его стороне молодость. Судя по движениям, рыцарь был младше дворянина самое меньшее лет на пять. Но Гребер в последнее время часто сражался, так что на его стороне был опыт. Пробный обмен ударами, ложные замахи. Простенький прием с коротким «щелчком» от неродного плеча, легким движением руки вражеский щит отбит в сторону, но враг тоже не дурак: лягнулся ногой. Меч соскользнул и задел шлем сира Адамса в районе щеки. Тот попытался зажать врага напором, но Иоганн крутанулся и оказался за спиной у пролетевшего мимо рыцаря. Удар по тыльной стороне наколенника, и враг падает. Иоганн перевернул его на спину и выбил меч ударом латной ноги.
- Вы сдаетесь, сир?
- Да, - прохрипел поверженный враг. Северяне восторженно заревели. Гребер оглянулся: а вот и подмога. Он подал знак наступать, а сам помог подняться охромевшему сопернику и вместе с ним зашагал в сторону своих.
Строй подался в стороны, пропуская двух дворян, и сомкнулся за их спинами. Вскоре закипел бой, и ровуданцы были отброшены, несмотря на все их усилия и старания.
- Ваш отец – командующий здешней армией?
- Да, - прохрипел молодой рыцарь, снявший с себя шлем. Лицо его было искажено болью, но он терпел. Лекарь уже снял с него половину доспеха.
- Можете не опасаться, вам ничего не грозит в моем городе.
- Город не ваш. Он – наследие графа Дитриха фон Зоммерштадта, племянника покойного Людвига, которого вы бесчестно убили.
- Граф был сильно болен, и он умер своей смертью. По крайней мере, мне так доложили, - соврал Гребер, наблюдая, как пострадавшему перевязывают рану и одевают в теплый меховой плащ.
- Все равно это не имеет значения. Вы – незаконный правитель, и поэтому подданные его величества Фридриха будут продолжать вести против вас войну. Я мог бы предложить вам сдаться, но, увы, я и так знаю ответ.
- Верно, - согласился Иоганн. – Зоммерштадт не отдам.
- Но ведь дело северных мятежников проиграно, - слабо возразил пленник. – Даже если вам удастся разбить северную армию, сюда придет еще одна.
- А как же война с Аркадаром?
- Их величества договорились прекратить военные действия до подавления мятежа. Король Фридрих сильно продвинулся вперед, и ради восстановления сил король Гарвольф согласился на короткий мир.
- Значит, дело плохо, - по своей привычке сказал сам себе Гребер.
Тем временем к нему подбежал лейтенант Зоррик.
- Ваша милость, их штурм отбит! Ровуданцы потеряли около двухсот человек, тридцать два сдались в плен у ворот и у второй осадной башни. Кстати, их обе мы захватили себе.
- Разобрать их на укрепления. Наших раненых оттащить в город и перевязать в тепле, накормить. Выйти наружу, собрать стрелы и арбалетные болты. Вражеским санитарам не давать подбирать раненых: оставим их себе.
- Слушаюсь, ваша милость!
- Ваша взяла, - слабо сказал сир Адамс фон Остберг.

Замок Боуэнш.

Со стен замка Боуэнш заметили, как вдалеке, на дороге, поднялся столб пыли. Это могло означать только одно: сир Аскель Сгаген возвращается с охоты, на которой он задержался на целых два дня. Герцог Эллиард саморучно отобрал своих лучших стражников и, прихватив кастеляна, отправился навстречу сыну.
Когда оба отряда встретились, стареющим герцогом овладело волнение: несколько лошадей были без всадников, а за охотниками угрюмо топала кучка каких-то оборванцев.
- Сын мой, с тобой все в порядке?
- Конечно, отец, - лучезарно улыбнулся сир Аскель, выехав вперед. – Я задержался лишь оттого, что на нас в лесу напали разбойники. Встреча была не из приятных, однако мы все же разогнали большинство врагов, четверть убили и четверть взяли в плен.
- Эти лесные бандиты убили троих моих людей? Надеюсь, сам ты не пострадал? – приступил к расспросам герцог Эллиард.
- Как я мог пострадать, всего-навсего столкнувшись с грабителями? На мне ни царапины, зато самое меньшее троих я успел зарубить, прежде чем остальные разбежались.
- Прекрати свое пустое бахвальство! – раздраженно молвил отец, разворачиваясь обратно к замку Боуэнш. – Ты не представляешь, как дома все переволновались. В следующий раз обязательно отправлю с тобой кастеляна, чтобы ты не натворил каких-нибудь глупостей.
- А как же быть с пленными, отец?
- Да пусть их, повесим завтра утром. Быстрее, домой!

Вечером, когда улеглись все хлопоты в замке, две служанки наполнили ванну для сира Аскеля, чтобы тот смог смыть с себя дорожную кровь и пыль. Посмеиваясь, они перешучивались и растирали рыцарю плечи, пока он сидел в горячей воде. Наконец сиру Аскелю надоело бездействовать, и он привлек к себе одну из служанок. Вторая помогла расстегнуть подруге корсет и упорхнула, оставив господина наедине со своей товаркой.
После долгих поцелуев и соития прямо в большой бронзовой ванне молодой человек, окончательно утомившись, вылез из воды и велел вытереть его насухо. Потом служанка ушла, и рыцарь поспешил в кровать. Он лежал, отдыхая телом и душой после небольшого приключения в лесу и в доме.
Ему дали на сон остаток вечера, ночь и все утро. После этого отец через слугу велел сыну явиться к нему.
- Ты не должен так рисковать своей жизнью, - без приветствия начал герцог. – Каждый раз, когда ты уезжаешь из замка, на тебя нападают. Сначала бой с попрошайками за честь крестьянки, затем драка с межевым рыцарем и вот, наконец, эта проклятая охота. Ты уже не молодой зарвавшийся дворянчик, которого посвятил в рыцари побежденный соперник. В одном из этих твоих мальчишеских приключений тебя однажды убьют.
- Отец, как мне доказать свое владение мечом, когда меня не выпускают за пределы графства? Война идет на северо-востоке, но мне остается лишь просиживать штаны в замке. Как я могу быть спокоен, когда вокруг все кипит?
- Против Аркадара я уже послал две трети наших людей во главе с твоим кузеном и племянником. Твое место здесь!
- Сгагены – самая могущественная семья в Ровудане, и я, как ее представитель, должен покрыть свое имя и род славой, ведь мы не должны выглядеть хуже других. Но как я смогу сделать это, не находясь на войне?
- Ты – рыцарь, но не герцог. Ты – наследник, в отличие от племянника и кузена. Наши с тобой братья схожи. Они рвутся в бой, в то время как мы должны управлять наделами. Своих людей я тебе не дам и на войну не пущу. Кроме того, тебе стоит прекратить свои опасные выходки.
- Но отец, в замке еще осталась стража и некоторые вассалы. Их отряды составят тысячи полторы, а такая армия хорошо дополнит королевскую.
- Нет. Если хочешь, шли на войну мальчишку Сильвера, своих двадцать воинов и парочку наемников, которые тебе по карману, но сам ты останешься здесь.
Лорда Эллиарда Сгагена невозможно было переупрямить.
- Но чем-то я ведь должен развлекаться? – беспомощно развел руки сир Аскель.
- Читай книги, осваивай науку управления поместьем и герцогством у моего кастеляна. Я сам занят войной, точнее, твоими бестолковыми родственниками. Приходится слать им письма с указаниями и предостережениями, так что за собой сам уж последи. Еще раз повторю: никаких опасных выходок!
- Как пожелаешь, отец, - неохотно кивнул сир Аскель. – Разреши посетить мой скромный надел?
- Иди уже, - буркнул стареющий герцог, и рыцарь удалился из залы. Он спустился вниз, позвал Сильвера и в его обществе проехался несколько миль по южной дороге. Впереди показались строения: мельница, дом, амбар, пара хижин и маленькая казарма. Все это было построено на вырубке посреди леса, росшего вдоль дороги – дервеня Зольдбург. На верхушке мельницы и над дверьми казармы повисли флаги: герб Сгагенов, рысь на оранжево-белом фоне, и полумесяц в правом верхнем углу, указывающий на наследника и сына владельца сего герба.
Они спешились, и Сильвер отвел лошадей в крытые стойла без стен. Какой-то мальчишка, увидев прибывших, известил мельника и Стаунса, капитана солдат сира Аскеля. Отец его был прав, солдат этих было всего десяток, но с переходом герцогства к наследнику в подчинении рыцаря окажется почти десять тысяч стражников, наемников, рыцарей и ополченцев.
Мельник и капитан вышли встречать своего господина. После обмена приветствиями Стаунс спросил:
- Какие-нибудь новости, сир?
- Лорд Эллиард опять запретил мне идти в бой. Он предпочитает, чтобы я оставался в безопасности, здесь, за полтысячи миль от Аркадара.
- Это плохо… Воины скоро совсем позабудут, с какой стороны браться за меч. Хорошей драки у нас не было уже где-то с год.
- Я постараюсь уговорить его, - обещал Аскель. – Поеду хоть не наследником герцога Фрузештадского, так простым рыцарем. Война завтра не закончится.
В последнее время солдаты совсем превратились в крестьян. Повесили на стены своих домов мечи и щиты, начали бортничать, собирать ягоды и прочие дары леса, рубить бревна на пристройки к своим дворам.
- Сир, я бы осмелился попросить у вас некоторую сумму денег на постройку трактира. Мой сын смог бы платить вам налог, и если соединить доход от харчевни и мельницы, вы смогли бы покрыть расходы на людей мастера Стаунса, - сказал мельник.
-Я подумаю, - пообещал Аскель.
Этот старый грузный человек молол муку уже тридцать лет. Он покупал зерно у герцогских крестьян, платил налог рыцарю с перемолотой муки, проданной в замке или во Фрузештадте.
«По крайней мере, не придется больше платить денег на жалование,» - подумал Сгаген, убедившись, что в поместье все хорошо и возвращаясь в компании Сильвера в замок. Он давно уже клянчил у отца, так как налога с мельницы не хватало.
Был первый час пополудни, когда сир Аскель и его оруженосец вернулись в замок Боуэнш, стоящий в получасе езды от города. Весь остаток дня рыцарь провел в размышлениях, как убедить отца отправить его на войну. Сердце страстно желало битв, приключений, сражений, как и пять лет назад. Тогда, в семнадцать лет, он путешествовал по северным краям и встретил на дороге межевого рыцаря. Это был сир Осквэлл, и короткая перепалка привела к дуэли на мечах. Сир Осквэлл был старше лет на десять, но Аскель каким-то образом смог продержаться две минуты, прежде чем оглушил противника шальным ударом по шлему и заставить его сдаться. Впечатленный безземельный воин тут же, проблевавшись, посвятил Сгагена в рыцари.
С тех пор душу молодого человека не покидала страсть к приключениям и битвам. Каждый день в огромном замке звучали мечи: тренировались благородные и служащие простолюдины. С войны приезжали раненые, убывали вооруженные всадники на подмогу кузену, командующему гарнизоном полуразрушенного за последние два года замка. Этот замок переходил из рук в руки четыре раза, и при этом его укрепления сильно пострадали. Один раненый лучник объявил, что избыток мертвецов сбрасывают в расщелину, потому что места для захоронения в горах не осталось. Все это постоянно напоминало сиру Аскелю о том, что война продолжается, продолжается без его участия. И он весь день ломал голову над тем, как убедить лорда-отца в необходимости отправить его на фронт.

***
На утро сира Аскеля разбудила та самая красивая служанка, с которой у него уже было. Граф Эллиард зовет своего сына на прогулку. Брату Аскеля, барону Эдгару Сгагену было уже тридцать пять, и с ним из восточного замка скоро приедет племянник, рыцарь Своррел Сгаген. Сир Аскель, прежде чем одеться и приготовиться встречать родственников, повалил служанку на кровать и попользовался ею. На стоны и крики прибежала вторая служанка. Увы, она осталась в стороне и лишь потом помогла рыцарю одеться, причесаться и окропить лицо слабыми благовониями. После того, как сир Аскель был готов, она прибралась в его покоях.
Юноша спустился в общую залу, в которой всегда собирались гости на пирах. Отсюда было совсем недалеко до выхода наружу.
- С добрым утром, сын, - поприветствовал рыцаря граф.
- С добрым утром, отец.
- Гонец прислал весть о том, что твой брат возвращается с полей сражений. Он со своим сыном будет здесь уже через две недели. Я приглашаю тебя проехаться по моим владениям и поговорить.
- Мило с твоей стороны. Я прикажу подать нам лошадей.
- Нет нужды, я уже обо всем позаботился, - заботливый, но строгий, как всегда, отец все предусмотрел. Он закончил напяливать на себя при помощи стюарда камзол со сложными завязками. На плечи ему накинули плащ с заколкой в виде щита.
Отец и сын вышли во внутренний двор. Два оруженосца уже держали спокойных кобылок под уздцы. Сильвер на ходу надевал на голову шлем с носовой стрелкой. Ему всего пятнадцать, но он уже носил кольчугу и мог сражаться вместе со своим господином. Еще несколько слуг и солдат сели на лошадей, и вся процессия выехала из замка.
- Куда мы поедем? – поинтересовался сир Аскель.
- Для начала в замок твоего брата. Нужно проведать, все ли там в порядке и подготовить его для принятия хозяев. А затем – в баронство Дейси. У меня есть кое-какие планы насчет него.
- Буду рад сопровождать моего лорда-отца и развлекать его беседой, - учтиво ответил рыцарь, лишь бы что-то сказать. Может быть, если он чем-то угодит отцу, тот смягчится и даст ему разрешение отправляться на войну.
- Путь неблизкий. Думаю, мы вернемся обратно в замок только через несколько недель, то есть мы не успеем встретить Эдгара.
- Это так, но дело того стоит. Вся суть поездки заключается в баронстве Дейси, как я тебе уже сказал. Погоди с расспросами, потом сам все узнаешь.
Хозяева замка, нынешний и последующий, выехали через барбакан с поднятой решеткой, миновав двух стражников в белом и оранжевом. Каждый в отряде вел в поводу вторую лошадь. Вздохнув, сир Аскель пришпорил свою кобылу и опередил отца. До замка Бронге, обители брата, было шестьдесят миль – этого хватило бы на два дня. Затем еще день на ночевку и около недели в сторону баронства Дейси. Сутки там и неделю обратно, в вотчину Сгагенов.
Что понадобилось отцу у фон Дейси? Аскель не знал. В любом случае, если герцог Эллиард взял его с собой, дело требовало вмешательства наследника. Пока что лорд помалкивал, но вскоре все могло измениться. Что его ждет впереди? Торговое соглашение, союз, еще что-то? Рыцарь терялся в догадках.

В городе Эллокьо.

В городе Эллокьо было необычайно людно. Торговцы напитками и легкой едой перебрались куда-нибудь поближе к палаццо Децци. Многие благородные семьи покинули свои дома и отправились туда же. Кто в паланкинах, кто верхом, кто пешком, в сопровождении почетного караула. Простые смертные тоже приобщились, толпами валя в сторону дворцы. Конечно, ведь сегодня синьор Федерико Децци организовал прием для своих вассалов и пригласил известного художника, ученого и поэта Джованни Мероккьо для показа своих картин. Некоторые из них совсем новые, написанные не позже пяти лет назад, а изюминкой станет новейшая «Леди на коне и рыцарь», еще не вышедшая в свет. Многие спешили на прием именно из-за этой картины.
За два часа до приема из своего палаццо вышли два представителя семьи Севорио, стареющий, но все еще крепкий Леонардо и молодой, сметливый и полный высокомерной гордости Франческо. С ними из дверей вышло еще четверо гвардейцев в беретах, легких кирасах без наплечников, штанах в полоску и рукавах с буфами, располосованными синими вставками. Почти вся одежда была белая, на накидках на левое плечо нарисован белый же щит с синей сжатой в кулак латной рукавицей.
Люди сели на подведенных слугой лошадей и направились по довльно людной улице в сторону дворца.
- Скажи, отец, зачем мы едем туда? – подал голос Франческо.
- Мессер Федерико соберет вокруг себя всех своих вассалов. Самая главная причина в этом: мы его подчиненные, и если мы не придем, сам синьор обидится. К тому же, там будет много других людей, с которыми мне будет нужно поговорить.
- И Норри будут с ними?
- К сожалению, да… Вот что, постарайся избегать встречи с ними. Не хватало еще испортить праздник.
- Я не настолько глуп, чтобы допустить такое, отец.
- Конечно, иначе бы наследником моего банка стал бы твой брат. Думаю, Ривальди хуже бы справился со всеми этими счетами и расписками. У тебя же к этому талант.
- Ты преувеличиваешь, отец. Хотя больше всего мне нравится живопись… Почему я не могу заниматься именно ею?
Леонардо вздохнул, прокладывая себе лошадью дорогу в толпе.
- Мы уже говорили об этом. Живопись подходит для Мероккьо, но ты – Севорио. Мы занимаемся лишь банками.
- А мой дядя Джеральди?
- Мой брат… Он необычный человек, и сталь у него в крови. Он предпочел меч долговой расписке, и это нанесло семье большой урон. Тогда, десять лет назад, вместе мы могли горы свернуть.
- Ты отпустишь меня к нему? – с надеждой спросил Франческо.
- Как только закончатся хлопоты с этими картинами. Можешь выбрать себе одну, повесишь в своей комнате.
- Хорошо, отец. Я сам поговорю с мессером Джованни.
К этому времени длинная главная улица Эллокьо закончилась, и лошади выехали на площадь перед дворцом синьора. Гвардейцы растолкали толпу, двое из них остались охранять животных в конюшне. Стриций и Джелми, еще двое, сопровождали Севорио. Леонардо первым вошел в атриум, кивнув почтительно расступившейся страже. Остальные последовали за ним.
Первым делом семья подошла к Федерико Децци. Тот как раз жестом отослал того, с кем прежде разговаривал, и лицо его расплылось в улыбке при виде Леонардо.
- Старый мой друг, - раскрыл он свои объятия, и мужчины обнялись.
- Я очень рад, что ты пришел. А это – твой младший сын?
- Si, Франческо Севорио.
- Способный юноша. Я слышал, что благодаря ему моя казна все еще полна. Если бы он не предупредил моего банкира, сейчас бы мы тут не стояли… Я просто не смог бы тогда устроить этот прием, - мессер Федерико широко улыбнулся.
- Я обещал своему сыну, что он сможет поговорить с Мероккьо. А пока, я думаю, нам найдется что обсудить?
- Va bene. Что ж, Франческо, чувствуй себя как дома.
Юноша поклонился, по мнению отца, недостаточно почтительно, но все-таки Леонардо решил продолжить разговор с другом в одиночестве, а не упрекать сына.
Он то и дело проходил мимо, разговаривая то с одним, то с другим знатным человеком. Через какое-то время у отца из рук исчез неприметный свиток, и вместо него гвардеец Джелми понес сундучок с монетами. С Севорио все обходились приветливо и вежливо.
Когда Франческо ощутил, что хочет пить, он подозвал слугу Децци и приказал подать холодного белого вина. Слуга тотчас же исполнил повеление. Гостям сегодня напитки были предоставлены бесплатно.
Наконец герольд позвонил в колокольчик и потребовал тишины. Под всеобщее внимание в атриум через заднюю дверь вошел сам Джованни. Два его ученика несли на руках накрытый льняным покрывалом холст. Его установили в самом центре, и герольд провозгласил:
- Дамы и господа, перед вами новое произведение великого художника, «Леди на коне и рыцарь»!
Мероккьо сам сдернул покрывало. Под ним оказался не холст, но большая стеклянная панель, оправленная в рамку. Все восхищенно ахнули, кто-то отчетливо притворно.
Франческо протолкался к самому художнику.
- Приветствую, маэстро! – воскликнул он.
- Франческо Севорио! Я рад, что ты оказался здесь. Давай, прошу, оцени мое творение! – в нетерпении воскликнул Джованни.
На стекле особыми красками была изображена женщина в крестьянском платье, сидящая боком на гнедой кобыле. Перед ней рыцарь в доспехах преклонил колено и предлагал свой меч. Они находились на лесной дороге, и вдали. Позади деревьев, блестел пруд. Франческо внимательно изучил картину.
- Сразу видно, что блеск в пруду наведен смешанной лазурью с белым, однако она подернута какой-то рябью. Как такое могло получиться?
- Мало кто догадался бы об этом, - самодовольно произнес художник. – Я добавил в краску раствор Герциольда. Если этот раствор наносить просто так, он будет серого цвета, как известняк. Его обычно используют для изображения хмурого неба, однако я нашел ему иное применение.
- А почему на девушке крестьянское платье? Если она – крестьянка, у нее не хватило бы денег на лошадь.
- Каждый рыцарь приносит обет служить и защищать слабых, а особенно женин. Лошадь указывает на то, что девушка всегда выше рыцаря, и это было бы видно, даже будь героиня пешей – рыцарь-то ведь стоит на коленях.
- Умно, но не думаю, что самим рыцарям это понравится.
- Человек порочен. Чтобы признать себя благородными, они выдавят улыбку.
- Это великолепная картина, - наконец сказал Франческо.
- Благодарю. Ты весьма много понимаешь в живописи. Если когда-нибудь захочешь стать художников, милости прошу. Обучу всему, что знаю, - с поклоном ответил Джованни. Севорио оставил его на растерзание поклонникам. Задающих ему множество вопросов по поводу картины.
Франческо отправился на поиски отца. Они уже порядком задержались тут, пора была уже возвращаться во дворец. Но тут его толкнул в плечо какой-то молодой юноша.
- Смотрите, кто это! Малыш Севорио! Какая встреча!
- «Вьери Норри,» - подумал Франческо и, помятуя о наставлениях отца не связываться с этой семейкой, решил просто развернуться и уйти.
Но новый окрик остановил его.
- Я так и думал, что вся семья Севорио – трусы!
- Ты оскорешь моих родных. Лучше помолчи.
- А то что? Позовешь своих гвардейцев? Molto Bene, их я тоже убью!
- Cazzo, Вьери! Я предупреждал тебя! – с этими словами Франческо обнажил свой клинок, узкий одноручный меч с витой гардой и наставил его на наглого рыжего юнца.
- Grazie, amico. Ты оказываешь мне большую услугу, - Нори тоже достал из ножен палаш.
Они быстро сблизились, и Севорио яростно напал. Вьери с трудом отбил удары в голову и туловище, а потом отскочил и на обратном движении срезал перья с берета Франческо.
- Hola, да ты неуклюж, прямо как твоя мать, когда я ее брал.
Это, наверное, кончилось бы бедой, если бы молодого банкира не схватил за плечо Леонардо.
- Прекрати сейчас же! – прошипел он, и Франческо, бросив яростный взгляд в сторону ухмыляющегося Вьери, вложил меч в ножны. Отец извинился перед гостями, наблюдавшими поединок, и отвел сына в сторонку.
- Ты понимаешь, что было бы, если бы кто-нибудь пострадал? Федерико Децци не оставил бы дуэль просто так. Да, мы враждуем с Норри, но в драку ввязываться ни в коем случае нельзя. Это грозит катастрофой нашей семье.
- Но отец! Он оскорл нас, обзывал трусами. Как бы я смог доказать обратное? Развернувшись и убежав?
- Cazzo, ты ведь не глуп. Можно было закончить дело миром. В любом случае, что сделано, то сделано. А сейчас идем, нам нужно возвращаться.
Севорио попрощались с Федерико и другими друзьями и вместе с гвардейцами вернулись к конюшне. Они забрали лошадей и отправились домой. Франческо угрюмо молчал, устыдившись своей выходки. Мало того, что он первым обнажил клинок. Так еще и проиграл, и этот позор видела половина знати Эллокьо. Юноша со злостью выдернул обрезанные перья из берета и швырнул их под ноги коню. Леонардо, видя это, сказал:
- Не бойся, эту наглость мы не оставим безнаказанной. Мы с ганфолоньером ведем одно дело. Если подтвердится, что Норри виновны, их посадят в темницу. Я чувствую, что близится более серьезное противостояние, чем сейчас.
- Постой, отец. Что это за дело? Что случилось?
- Месяц назад bastardo Джори Норри видели в компании нескольких типов в плащах. Их заметили рыбаки на берегу реки. Джори подманил их и убил одного, хотя второй, получив несколько ран, бежал и рассказал все ганфолоньеру. Попахивает заговором и изменой, но у рыбака нет доказательств, что именно Джори ранил его и убил его товарища. Мы ищем улики. И, надеюсь, скоро найдем, так как это нельзя просто так оставить.
- В последнее время Норри слишком уж вызывающе себя ведут.
- Именно. Они не боятся, чувствуют за собой силу, а значит, у них есть могущественный союзник. За спиной. Может быть, уже прямо сейчас планируется убийство Федерико. Мой долг как вассала – предупредить его.
- Ужасные новости, - заблестевшие кровожадностью глаза Франческо говорили о другом. – Дядя поможет нам? Быть может, стоит привести сюда его солдат?
- Нет. Это спугнет их, и мы потеряем последнюю ниточку. Единственная надежда на то, что кого-нибудь из Норри удастся поймать с уликами на руках.
- Понятно. Ты можешь мне довериться.
- Я уже это сделал. Все услышанное тобой не должно пойти дальше. Повторяю: никому ни слова! Лишь несколько человек знают о заговоре.
- Я буду молчать, как могила, - склонил голову сын.
- Va bene. Мы уже почти приехали. Думаю, стоит дать тебе пару уроков фехтования – ведь даже Вьери ты не смог победить. Джелми научит тебя. Эй, Джелми!
- Да, мессер? – откликнулся гвардеец.
- С завтрашнего утра будешь весь день учить моего сына обращаться с оружием. Я хочу, чтобы он смог постоять за себя, будь на то нужда. Доводи его до кровавых мозолей, синяков и ссадин – пускай чувствует, что в настоящем бою его уже убили бы.
- Будет исполнено, мессер Леонардо.
- И вот еще. Посмотри, как вооружена моя гвардия, не испытывает ли она нужды в чем-то, будь то оружие, доспехи или одежда. Пусть она постоянно находится в боевой готовности. Пополните запасы стрел, начистите доспехи и наточите мечи.
- Думаете, что скоро нам предстоит сражатсья?
- Скорее всего, да. Угроза невелика, но с каждым днем она все растет.
- Хорошо, мессер. Я предупрежу людей и проверю их снаряжение.
Наконец они вернулись к своему палаццо. Конюх забрал лошадей.
- Вот что. Иди, развейся, можешь выпить немного вина, - обратился к сыну Леонардо. – А затем ступай спать. Время покажет, не зря ли я доверился тебе, но я не сомневаюсь, что ты достоин возложенного на тебя бремени. Занятия с банком придется на время оставить – дела города важнее. Отныне делай то, что я тебе скажу, и постарайся добиться успехов в фехтовании.
- Я не подведу, отец, - кивнул Франческо и открыл дверь в дом.
Внутри он встретил мать, Клаудию Севорио, поцеловал ее и, извинившись, сказал, что ему нужно побыть одному. У служанки он заказал себе ужин и велел отнести его в атриум. Сев на скмейку во внутреннем дворике, он принялся за куриную грудку в соусе и жареные в масле овощи, запивая все это легким вином. Все внутри горело и клокотало от нахлынувших чувств. Сегодня утром он выехал по приглашению сюзерена, а вечером вернулся, тая в себе секрет, из-за которого вскоре может начаться кровопролитие. Измена! Заговор! А что, если начнется война? Тогда дядя, Джеральди, станет одним из предводителей вассального войска, и Франческо смог бы служить у него адъютантом или оруженосцем. Юноша представил, как возглавляет атаку на вражеские укрепления и усмехнулся. Живописец, банкир, полководец – какой набор талантов!
Послышался звук переклички. Подняв взор, Севорио увидел лучника на крыше палаццо. Дозорный шел к лестнице, чтобы смениться. Значит, опасность уже близка. В мирное время лучники никогда не стояли на крыше.
Мимо прогрохотал сапогами Джелми. Он отсалютовал Франческо и направился к арсеналу, распоряжаться о заказе новых стрел.