– Мы осмотрели хижину – доложил один из арбалетчиков. – В ней пусто.
Виконт гневно взглянул на лежащий труп селянина. "Мало того, что предатель, так и еды для своих не оставил, скотина," - подумал Виконт - "Наверное, все отдал этим шакалам."
– Ничего, здесь есть еще и другие дома.. – сказал Виконт. – Пойдем в следующий, Фирентис.
Фирентис кивнул и схватился за железный арбалет, из которого снес голову гвардейцу. Виконт дал знак своим арбалетчикам и они пошли следом, предварительно привязав своих лошадей к деревьям.
– Двое пускай останутся спрятать тела в хижине и стеречь лошадей. Остальные - глядите в оба.
Он развернулся и медленным шагом направился к ближайшему дому, который был больше остальных. Вокруг на улицах не было никого. "Ни дозорных, ни часовых. Странно," - подумал Виконт - "Что тогда делали те гвардейцы в хижине?" Подойдя к хижине, Виконт обнаружил, что в доме горит свет. Заглянув в окно, он увидел, что в ней находится десять гвардейцев и один дворянин, с геральдикой Неллов на своей позолоченной кирасе. Он стоял наклонившись в сторону стола и рассматривал карту. Виконт узнал его. Это был брат графа Эдварда - Ричард Де Нелл, который принял сторону Бьернхарда, в отличие от всей своей семьи, принявшей сторону короны.
У Ричарда были длинные рыжие кудрявые волосы, практически как у Раксоров, но, на удивление, черная как уголь козлинная бородка. "Явный признак хитрого человека" - подумал Виконт.
На боку у Ричарда свисал длинный Ромарский меч. Ими обладают лишь богатые дворяне, верой и правдой отслужившие короне. "А теперь-то принял сторону мятежников, скотина" - подумал Виконт. По правде, в бою они были не удобны из-за очень хрупкой гарды, ее всегда делали из дорогих металлов, очень хрупких по своей структуре. "Но это намного лучше этой злосчастной рапиры" - подумал Виконт и злобно посмотрел на свой клинок.
Прическа у Ричарда была немного своеобразная, справа челка была длинее, слева короче, также и на затылке. "Как раз в стиле Де Неллов" - подумал Виконт, - "У них страсть ко всему.. необычному. Они очень щепетильно относятся к своей внешности, даже во время войны. Дед рассказывал, как Рональд Де Нелл, прадед Эдварда Де Нелла, перед боем одевал длинный шелковистый плащ, а на шлем прикреплял позолоченную фигуру розы. Его броня была отлита из качественного тронниского золота, которое славится своей крепкостью, а его Ромарский меч, который по рассказам деда был длинной с взрослого человека, был разрисован алыми и коралловыми розами. Что за глупость изображать на своих мечах розы? Я понимаю, что это олицетворяет их герб - пронзенную алую розу, но это абсурд. Я ведь не беру в битву кузнечный молот или что-нибудь в этом роде! В бою - главное боеспособность" - думал Виконт. Он услышал голос из дома:
– Отправляемся через час, мы застанем их врасплох!
Вслед за этим голосом прозвучал хохот. Ну как же, усмехнулся Виконт, застанут врасплох. Виконт опустил голову и рукой подозвал Фирентиса. Тот медленным шагом подошел к нему.
– Как всегда, обходи дом с тыла.
Фирентис кивнул, подозвал троих за собой и скрылся за стеной дома.
Виконт подошел к двери и подготовил бронебойный арбалет, его люди сделали тоже самое.
– Проход маленький, поэтому некоторым придется стрелять из окон.
Пятеро арбалетчиков тут же засели под окнами, готовые выстрелить по первому приказанию.
– Да прибудет с нами господь.. – проговорил Виконт – И его Святяйший Престол..
Он выбил ногой дверь, которая с треском отлетела вперед. Удивленные гвардейцы оглянулись назад. Послышался звон битого стекла, а также грохот от выбитой Фирентисом двери. Со свистом полетели железные болты. Нескольких гвардейцев прибило к стене, остальных замертво откинуло на пол. Они были сплошь усеяны болтами. Виконт прицелился в Ричарда, но его перегородил гвардейец с мечом. Виконт нажал на спуск. Гвардеец отлетел и приземлился спиной на стол, который под массивным телом гвардейца с грохотом развалился на части. Виконт увидел слева от себя гвардейца бегущего на него с алебардой, увернулся от атаки и ударил его по виску прикладом арбалета, тем самым снося его шлем. Гвардеец отшатнулся от боли, выпустив алебарду из рук, и отошел на несколько шагов. Виконт обнажил рапиру, сбил его с ног ударом ноги и начал наносить колотые удары в грудь.
Ричард, шокированный неожиданной атакой, замешкался, но затем движением одной руки достал свой широкий Ромарский меч и кинулся на Виконта, но тут сзади подскочил Фирентис, схватил его и приставил к горлу нож.
– Не двигайся, поросеночек.. – Сказал Фирентис и безумно улыбнулся. Ричард покорно бросил свой меч.
– Ты как всегда вовремя – улыбнулся Виконт.
– Ну а как же – ответил Фирентис и оскалил свои черные зубы.
Виконт взял свою окровавленную рапиру и похлопал по плечу Фирентиса.
– Ты хороший воин, Фирентис – Сказал Виконт – Лучше чем эти мятежники..
– Вот поэтому я и не мятежник, господин.. – Грозно улыбнулся Фирентис – Они и яйца выеденного не стоят..
Виконт задумчиво улыбнулся и подошел к окну. Вдруг, послышался топот копыт.
– Снаружи еще войска! – послышался испуганный голос арбалетчика.
Виконт очертя голову выбежал наружу. Фирентис схватил Ричарда за волосы и со всей силой ударил его головой об стену. Ричард упал без сознания и распластался на полу. На стене остался кровавый отпечаток.
– Ничего, жить будет – улыбнулся Фирентис и схватив свой арбалет, последовал за Виконтом.
На улице виднелись четыре всадника. Они скакали в сторону лошадей, оставленных Виконтом и его людьми.
– Бежим за ними! – крикнул Виконт и помчался в их сторону.
Арбалетчики, оставленные охранять лошадей, стояли прицелившись во всадников. Они одновременно нажали на спусковые крючки. Одному наезднику попало в голову, сбивая его с лошади, другому болт залетел прямо в тело, убив прямо в седле. Оставшиеся конники стремительно приближались. Лошадь убитого всадника встала на дыбы и помчалась обратно, а его тело безжизненно тряслось сидя на седле. Когда лошадь домчалась до Виконта, он схватил ее сбрую, сбросил тело и одним движением забрался на нее. Виконт посмотрел вперед – оставшиеся конники были на расстоянии удара от двух стрелков.
Арбалетчик замахнулся палашом на конника, но его удар скользнул по острию пики, которая со свистом вонзилась ему в голову. Другой всадник ударил пикой по второму, но удар пришелся по арбалету, пика скользнула по ней, чуть задевая шлем, который слетел, оставляя без защиты голову. Арбалетчик ударил прикладом по лошади. Та с болезненным ржанием попятилась назад на несколько метров, всадник недовольно крикнул на нее. Арбалетчик ухватил момент и достал из ножен палаш. Всадник, убивший первого стрелка, уже вытащил пику из его головы и помчался по направлению ко второму. Виконт увидел это и направил свою лошадь ему навстречу. Когда всадник оказался достаточно близко, Виконт замахнулся и ударил его рапирой, но удар пришелся только по щиту. "Черт бы вас побрал, короткие рапиры!" - выругался Виконт. Всадник в тот же момент развернулся и ударил щитом по телу Виконта и сбил его с лошади. Виконт почувствовал сильную боль от падения и ему почудилось, что под ним что-то захрустело. Всадник приблизился к Виконту и сказал:
– Ха! Глупый дворянин, сидел бы у себя в замке!
Всадник замахнулся пикой. В его коня тотчас же влетело несколько громадных железных болтов. От лошади отлетело несколько кровавых кусков мяса, а всадника придавило конем. Он вскричал от боли, но выбрался из под туши коня и шатающейся походкой начал двигаться к Виконту. Виконт осмотрелся – нигде не было его рапиры. Он встал и обнаружил, что рапира сломалась под воздействием его падения. Всадник был рядом. "У него меч с щитом" - подумал Виконт - "А я безоружен." Он тотчас же схватил камень, лежащий рядом и кинул во всадника, камень ударился по щиту. Всадник был непреклонен, он все еще двигался к Виконту.
К всаднику подбежал Фирентис, он ударил его ногой по щиту так, что всадник упал на спину. Фирентис подбежал к нему и, подпрыгнув, вонзил рапиру в глаз изнывающего от боли всадника.
Виконт осмотрелся - бой был выигран. К нему подбежал Фирентис и помог встать. В боку сильно жгло. "Возможно, сломано несколько ребер" - подумал Виконт - "И это все чего ты боишься - сломанных ребер?" Виконт усмехнулся, покачал головой и проковылял до лошадей. Фирентис шел рядом.
– Фирентис.. – сказал Виконт, он затем болезненно замычал и опять продолжил. – Ты.. убил.. того дворянина?
– Убил? Нее, но сильно покалечил, господин.
Виконт тут же вспомнил, как Фирентис поступил с Ричардом. В глазах Фирентиса проскользнула искра. "Любитель помучать людей" - подумал Виконт и улыбнулся - "Наверняка жалеешь, что не прикончил Ричарда."
Виконт почувствовал адскую боль в боку и закрыл глаза.
Фирентис старательно изобразил сожаление, которое у него так и не получилось выразить.
– Мне убить его? – произнес Фирентис.
– Нет, возьмем его с собой, это ценный пленник. – Виконт улыбнулся. – И мне нужно оружие.
– Здесь его полно, господин.
Фирентис улыбнулся и указал на трупы гвардейцев.

Рэй спускался по лестнице в погреб, тихонько присвистывая знакомую ему с детства мелодию. На поясе у него висел бурдюк с водой и серпообразное оружие. Рэй напевал похабную и веселенькую песню. Он удивился своему хладнокровному веселью. "Разве не понимаешь зачем сюда идешь? Заткнись, Рэймонд, заткнись" - сказал он себе - "И иди дальше, но молча." Как бы обидевшись на себя, он тотчас же заткнулся. В руках он держал факел - единственный источник света в этом Царстве тьмы, боли и дурного запаха вина с элем.. "Зачем держать здесь вино? Олаф никогда его не пил, да и на праздники не велел подавать на стол. Видимо, это вино прошлого хозяина. Кажется, его звали Эрбон.. Или Ирбэн.. Судя по тому, как давно Олаф его убил, это вино стоит очень больших денег." Олаф бесцеремонно ворвался в его обитель, повесил бедного человека на суку собственного дуба и занял его деревянный особняк. Слуг захватил в рабство и заставил прислуживать себе и своим людям.
Спустившись, Рэй обогнул большую пирамиду разломанных и битых бочек, Олаф иногда выказывал на них свою безмерную злобу. Бочки были большие и крепкие, но Олаф давил их ногами, пинал, разбивал кулаками, а иногда даже рассекал секирой, но это в моменты большой ярости, если под рукой не было пленников или слуг. Рэй как то хотел здесь убрать, но Олаф сказал, что Квинтены так не делают. "Мы ведь дворяне! Смотри!" и показывал заржавевший Ромарский меч, с покосившейся гардой. Наверняка, трофей от убитого им хозяина.
В такие моменты Рэю становилось стыдно, ведь Квинтены раньше славились своей честностью и справедливостью. "Соседние племена обращались к нам за помощью, за судом и за защитой" - вспоминал Рэй - "А теперь.. Теперь мы никто."
– Никто.
Рэй повторил это слово несколько раз так, что погребе отдалось эхо: "Никто.. Никто.."
Рэй вздохнул, услышав ответ погреба на его мысли. Он закрепил на стене факел и подошел к трем сидящим на коленях темным силуэтам - их руки были скованы покрасневшими от запекшейся крови наручниками. Первый пленник был с отрубленными по локоть руками, его голова нервно дергалась из стороны в сторону. "Видимо, снится кошмар" - подумал Рэй - "И это неудивительно, зная Олафа." Рэй никогда не обращался к Олафу "Отец", а тем более "Папа". Это было не типично для Квинтенов. "Хоть мы и оплот севера на юге, мы не они! Они чересчур изнеженны!" - Как-то говаривал Олаф.
Когда-то давным-давно, в мирное время, мы покинули нашу родину на севере, которая была севернее Раксоров и обосновались в горной местности недалеко от Руфбринта. Здесь привычный для нас климат, здесь снег и здесь горы. Правда у нас на родине было намного холоднее. Граф Руфбринта ничего не знал о захваченной деревне, так как это была деревня-изгой, ее жители никогда не принадлежали Циолам. Они считали себя свободным народом, вольным делать что пожелают. Олаф это уважал и не стал трогать остальных жителей.
Рэй подошел к безрукому пленнику, сорвал мешок, схватил его за подбородок и поднес к губам бурдюк с водой. Пленник начал жадно пить. Это был седовласый старик, казалось, что ему лет шестьдесят, но Рэй знал, что ему нет даже сорока. Его длинные грязные волосы опускались ему до плеч. Его морщинистое лицо было кроваво-бледное от волнения, а глаза полузакрыты. Рэй отпустил его и подошел к следующему пленнику, а точнее пленнице. Это была дочь старика. "Помню, насколько хорошенькая она была в свое время, когда была свободна," - подумал Рэй. Но сейчас ее исхудавшее лицо было изуродовано мелкими шрамами и порезами, нос сломан, а место левого глаза было темное углубление. "Олаф извлек его из бедной девушки с помощью своего кинжала и съел на глазах ее отца, прожарив на костре" - вспомнил Рэй и нервно сглотнул. Единственный глаз девушки гневно смотрел на него. Он прислонил к ее устам тот же бурдюк. Вода лилась по ее обсохшим кровью губам, но она не открывала рот. Рэй попытался разжать ей зубы, но она лишь больно укусила его за пальцы.
Рэй замахнулся кулаком, чтобы ударить ее, но тут же отпустил его. "Ей и так сильно досталось" - подумал он. – "Странно, но с каждым днем она все суровее и суровее.."
– Не будешь пить, умрешь от жажды – сказал Рэй и сочувственно посмотрел на нее.
– Лучше уж умереть от жажды – грозно ответила девушка, ее глаза налились кровью – Чем от рук твоего отца, тварь!
Она оскалила зубы и попыталась укусить его, но Рэй отдернул руку. Она закрыла глаза и обессиленно отпустила голову. "Готов поспорить, что она плачет, но слез на ее лице нет. Она не пила почти три дня. Как она держится, черт возьми?"
Рэй посмотрел на старика.
– Прикажи ей, чтобы пила, старче – монотонно сказал Рэй. – Иначе она умрет от жажды.
– Как я могу ей приказывать.. – Старик ответил не поднимая головы – Раз я сам довел нас до этого? Доченька.. Прости меня..
Голос старика дрожал.
– Отец, ты не виноват! – крикнула девушка. – Это все вина этого чудовища!
Она гневно посмотрела на Рэя.
– Почему он нас просто не убьет? Мы отплатили всем, что у нас было!
– Видимо, не всем.. – сухо ответил Рэй и подошел к третьему пленнику.
Девушка мрачно опустила голову и сказала:
– Тогда ты нас убей – Она жалобно посмотрела в глаза Рэю – Прошу.. –
Рэй остановился, смотря на девушку, немного постоял, обдумывая ее слова, но затем отвернулся и снял мешок с третьего пленника. Это была женщина, жена старика. У нее не было волос на голове, а на лысине виднелись бугорки от ожогов. Олаф как-то вылил на нее раскаленное масло и волосы ее горели, а она кричала долго, очень долго. Место правого уха виднелся только обрубок, как-то Олаф натравил на нее своего пса. "Она была самая сильная из этой троицы," – вспоминал Рэй– "Никогда не сдавалась. Но она плохо знала Олафа. Женщина просто сошла с ума - так сильно ее пытал Олаф."
Рэй поднес бурдюк к ее губам, но она не пила и даже не двигалась. Ее глаза были закрыты, а голова безжизненно покачивалась. Рэй поднес пальцы к ее шее.
– Все, готова.. – сказал он. – Уверен, она в лучшем свете..
Девушка ошеломленно посмотрела на свою мать, а потом на отца.
– Готова? – прошептала она. – Она.. умерла?
Удивленный взгляд девушки был направлен на мать. Видимо, она не могла поверить, что та мертва. Рэй подошел к ней и протянул бурдюк.
– На, выпей.. Думаю, она хотела бы, чтобы ты попила.. – Рэй показал на мертвое тело женщины.
К удивлению Рэя, девушка тотчас же сделала несколько глотков воды. "Наверное, из-за шока она забыла, что за мучения ее ждут" - подумал Рэй.
Он надел на пленников мешок и, достав ключ, снял оковы с мертвой женщины, и понес ее на руках к выходу.
– Прощай, мамочка.. – прошептала девушка сквозь надетый на голову мешок, старик не сказал ничего.
Рэй поднялся по лестнице и запер за собой дверь. В погребе наступила полная тишина, и погреб снова погрузился в полную кромешную тьму, полную страданий и боли.

Закончилась пьеса, все вокруг начали аплодировать, некоторые привстали в знак уважения. Эдвард понимал, что все это обращено к нему - к гениальному творцу человеческих страданий и трагедии на сцене. "Вот о чем я мечтал когда-то - о признании" - думал Эдвард - "И этого добился, всеми силами, всеми каплями своей крови, что находятся во мне."
Северянин сидел рядом и громко отрывисто храпел. "Этот неотесанный мужлан все еще тут" - подумал Эдвард - "Не понимаю, что он тут потерял? Шел бы он куда подальше от моего дома искусства! Жаль я не могу приказать страже его выбросить на улицу - он ведь дворянин." – Эдвард сжал зубы.
Молоденькая девушка, которая сидела по соседству, неожиданно вскочила и побежала, сверкая своими маленькими туфлями, а затем скрылась в толпе. Эдвард удивленно пожал плечами и направился к сцене.
Пройдя сквозь многочисленную толпу зрителей, расходившихся по домам, требующим "На бис!" и желающими поговорить с актерами, он заметил, что девушка разговаривает с женщиной - актрисой, как понял Эдвард. Женщина знаком указала на одного из актеров. Девушка радостна захлопала в ладоши и ринулась актеру на руки. Тот улыбнулся, нежно ее поцеловал и прошептал ей что-то ласковое на ухо, отчего девушка засмеялась.
"Любовь.." - подумал Эдвард - "Ее ведь не существует. Мы ее выдумали, как поэт выдумывает стихи и строки, мы ее обожествили, как язычники свои каменные идолы, и нынче сами от нее страдаем - получаем колотую рану в сердце. Жаль, что эта дурочка не понимает " – думал Эдвард – "Либо он ее покинет, оставив наедине с незаконнорожденным, либо они поженятся, но через несколько лет будут ненавидеть друг друга и все кончится тем, что она насыплет яд ему в ужин, зарежет во сне, задушит подушкой, ну, или разведется, в лучшем случае.."
– Жизнь.. – вздохнул Эдвард.
Кто-то тихонько окликнул его сзади - это была худенькая молодая девушка, с длинными кудрявыми волосами рыжеватого оттенка, которые свободно свисали ей до плеч. Она была в обтягивающих кожаных штанах, на ногах у нее были черные мужские сапоги. На ней была зеленая блузка с короткими рукавами, а на голове небрежно свисала широкополая шляпа с ярким лиловым пером. Все ее лицо было в веснушках, а нос был варварски курносым, но Эдвард счел это привлекательным - его заводило все необычное. Эдвард отметил ее глаза - они были зеленые и переливались, отблескивая, словно изумруд на лучах солнца, и в них виделся огонек, как у всех энергичных людей.
– Вы написали эту пьесу? – Сказала она, и румянец показался у нее на щеках. Она скромно переставила ноги.
– Да, и не только.. Я ее поставил. – хвастливо ответил Эдвард.
– Ой, это так прекрасно! – Радостно воскликнула девушка. – Я тоже хочу как-нибудь написать и поставить пьесу.. Совсем как вы!
Девушка захлопала своими ресницами и мечтательно откинула голову, погрузившись в думы. Но ее слова совсем не понравились Эдварду.
– Ты? Ты же простая девчонка! Ты можешь стать актрисой.. и то с трудом, но никак не величайшим драматургом всего Арклейна, как я! Это профессия только для мужчин, и только. И не все мужчины могут с ней справиться, ты уж поверь!
– Но ведь я так же как и вы могу писать! – Словно доказывая это, она вытянула свои веснушчатые руки. Милый взгляд девушки переменился на злобный.
– Возможно, но никто не примет пьесу, написанную женщиной. Да и никто ее не поставит! Никогда!
Эдвард грозно стукнул тростью по полу, который с громким шумом отозвался по залу.
– А вот и поставят!
Девушку сжала кулаки, выпрямила спину, словно для нового удара и злобно посмотрела в глаза драматурга.
– Нет.. Не поставят. – Отрезал Эдвард. – И ты ничего с этим не поделаешь.
Неожиданно, на лице девушки показались слезы, она отвернулась, а затем побежала в сторону, но тут же столкнулась с мускулистым телом Лажгоде.
– Доченька? Зоя? Что ты тут делаешь? – Прозвучал на удивление нежный голос северянина.
– Папа? Я.. Я..
Девушка неожиданно замолкла, смахнула слезы и опустила голову.
– Опять смотришь эти гнусные, богопротивные пьесы? Я ведь говорил тебе держаться от них подальше!
Эдварда смутило, что это оказалась дочка Лажгоде, но то что он назвал пьесы гнусными, это его выбесило и он не смог сдержать свой гнев.
– Она собирается писать и ставить пьесы.. Твоя дочь.. дочь северянина. Ха-ха! – Эдвард захохотал так, как никогда в жизни, схватившись за живот. – Вот как, суровость северных Раксоров, их женщин? Ха-ха!
Неожиданно смех Эдварда прервал смачный удар ему в челюсть. Послышался смех северянина. Эдвард удивленно оглянулся. Это была Зоя. Она сжимала дрожащие от злости кулаки, ее брови гневно опустились. Через миг, она набросилась на Эдварда и стала его колотить, но Лажгоде схватил свою дочь за плечи и оттащил ее от Эдварда.
– Я буду писать пьесы! Я буду их ставить! Я буду!
Северянин понес ее к выходу, а она брыкалась и дергалась.
– Глупая северянка! Черт бы ее побрал. Писать пьесы женщине? Да вы шутите! – Эдвард крикнул им вслед.
Он поднялся и направился к сцене. "Как она посмела!" – злился Эдвард – "Ударить меня - Творца, драматурга! Надо было ей показать, что значит настоящий удар!" – Эдвард улыбнулся, представляя как бьет ее по лицу и она падает.
Его мысли прервала девушка, которая во время выступления сидела рядом с ним. "Хорошенькая" – подумал Эдвард. Она улыбнулась и сказала:
– Прошу, сделайте меня актрисой! Я с детства об этом мечтаю!
Эдвард посмотрел на нее, молча взял ее за руку и повел ее за собой, в комнату отдыха.
Пропустив девушку вперед, он вошел и запер за собой дверь. Он развернулся к девушке и несмотря на всю жгущую его злобу и обиду, он совершенно спокойным и монотонным голосом произнес:
– Раздевайся.
Эти слова привели девушку в замешательство. Совсем не этих слов, она ожидала, хоть и понимала, что актрисой просто так ей не стать.
– Что? Но я ведь..
– Раздевайся! – Злобно крикнул Эдвард и стукнул кулаком по столу. – Ты ведь хотела стать актрисой, ну так вот, твой шанс! – Эдвард скосил губы.
Девушка испуганно вскрикнула и тихо пролепетала:
– У меня есть возлюбленный, а я честная и целомудренная деву..
Эдвард тут же перебил ее, наградив сильной пощечиной, затем сильно схватил ее за горло. Девушка удивленно вскрикнула. Эдвард рассерженно посмотрел ей в глаза, девушка, не выдержав взгляда, закрыла глаза. На мгновение, ему показалось, что эта девушка - Зоя, и это завело Эдварда еще больше. Он вытащил скрытый в трости нож и поднес его к ее горлу.
– Либо ты покоришься мне, – Яростно пролепетал Эдвард. – Либо пучины ада раскроют тебе свои огненные объятия, проклятая ты потаскуха!
Эдвард отпустил ее, оскалил безумную свирепую улыбку и неистово захохотал. Девушка заплакала и покорно начала снимать свое платье.
Эдвард подошел к ней, мило улыбнулся и провел руками по ее щеке, на которой катились слезы, и прошептал:
– Ш-ш-ш, ну что ты? – Эдвард прильнул к ее шее. – Твой возлюбленный ничего не узнает, поверь мне. А ты станешь работать вместе с ним.. И вы станете знаменитыми на весь Арклейн, я тебе обещаю.
Нежный и успокаивающий голос Эдварда умиротворил ее, она болезненно улыбнулась. Эдвард посмотрел на ее молодые оголенные плечи и провел по ним своими пальцами.
В руках у него все еще был нож. который он крепко сжимал. Он посмотрел в ее голубые глаза. "Я - последнее, что она увидит" – подумал Эдвард, сжал ладонью ее рот и провел лезвием ножа по ее шее.. Кровь хлынула из ее раны прямо на лицо и одежду Эдварда. Руки ее тряслись, схватили его за плечи, но, ослабев, отпустили. Ее глаза выражали неистовый страх и ужас смерти. Девушка безжизненно упала на пол. Эдвард облизнулся и почувствовал кисло-сладкий вкус крови. "Я уже делал это.." - подумал Эдвард - "И как же мне этого не хватало, еще со времен войны с Северным Колчимом." – Эдвард улыбнулся. – "Чертовски не хватало. Это не хуже убийства персонажей на листке бумаги, только твои персонажи тебе любимы, а эта лживая гнусная тварь - лишний рот на этой поганой земле.." – Эдвард захохотал, откупорил бутылку вина и нагнулся над телом девушки, которое все еще билось в предсмертных конвульсиях.
– На, выпей.. – Он вылил вино на ее горло, отчего девушка болезненно замычала и затряслась с еще большей силой.
Эдвард засмеялся и продолжал смотреть на нее, потягивая сладкое вино, до тех пор, пока она не перестала двигаться и стала безжизненно-бледной.
Он схватил ее за плечи и усадил на стул. Затем, он подошел к шкафу у стены, достал оттуда кухонный нож, чернильницу и перо, и вновь провел кухонным ножом по ее горлу. Кровь хлынула на стол. Он бросил нож на пол и достал из-под полы плаща бумагу, затем, обмакнув перо в чернильницу, настрочил на бумаге: "Я не могу так больше жить.. Мой отец издевался надо мной, он оскорбил меня. Мой возлюбленный, я люблю тебя - вот что самое важное в жизни, и я верю, что обязательно встречу тебя на небесах.. Отомсти отцу за мою смерть. Целую, твоя возлюбленная."
Эдвард улыбнулся своей находчивости и зажал бумагу ей в кулак, ее руки были очень холодные. Он кинул чернильницу на пол - для большей драматичности, а перо поставил на стол. Оценив со стороны сцену, он улыбнулся – "Вот истинная трагедия! Думаю, мне стоит уволить ее жениха и ему будет нечем заняться, как обвинять во всех горестях того гнусного болвана, ее отца. В итоге, он убьет его и не выдержав такого горя утраты, а также самобичевания, он убьет и себя. Хороший конец, а главное какой драматичный! Надо как-нибудь настрочить про это пьесу.."
Эдвард развернулся, самодовольно улыбаясь, отворил дверь и вышел.
За сценой он подошел к гардеробной актеров и стащил один из костюмов с пустой кожаной сумкой. Он снял с себя кровавое одеяние и, засунув одежду в сумку, облачился в роскошное платье актера. "Гениально! С каждым разом я превосхожу самого себя!" – восхитился Эдвард и направился к выходу.