«Удивительное изв?стіе, уважаемые читатели! Нашъ Государь, Его Императорское Величество Николай II, отправился съ великимъ посольствомъ въ открытый нашими доблестными путешественниками новый міръ! Тамріэль, какъ его называютъ м?стные жители, радостно отнесся къ нашему могучемъ государству и выразилъ чувства дружбы и взаимопониманія. Говорятъ, что подписаны торговые и союзные договоры и на прилавкахъ рынковъ отъ Познани до Владивостока можно будетъ купить новомодные товары изъ заморскаго государства. Над?емся, что въ дальн?йшемъ отношенія Россійской Имперіи съ Имперіей Тамріэльской только улучшаться. Темъ бол?е, что на подавленіе злостнаго возстанія уже отправлена армія. » С.-Петербургскія В?домости 7 июня 1912 года

Было великолепное утро. Солнце медленно поднималось из-за далеких заснеженных гор, мягко освещая цветущую сотнями красок долину. Ветер небрежно шелестел в траве и редких кустах, резвился в полях подрастающей пшеницы. Вдалеке, около города рассекали воздух крылья мельниц. Из труб, пронзавших соломенные крыши хуторов и срубов, струился дым. Ручьи, журча и искрясь, сбегали с холмов, звенели в воздухе трели птиц. Вот, несколько кроликов резвятся под теплыми лучами солнца, стадо оленей щиплет траву у русла небольшой извилистой реки. Для начала лета погода была действительно замечательной. На холме у горных склонов, где тракт огибал обширные угодья, стояло несколько палаток. Костерок, разожженный между ними, задорно горел, потрескивая подброшенными ветками. Над ним, на чугунных козлах был подвешен котелок, ароматно пахнущий бараниной с морковью. Рядом, всего в нескольких шагах, на поваленном бревне бука сидел солдат в серо-зеленом полевом кителе и, прислонив к стволу винтовку, чистил репу. Как только последний корнеплод, метко закинутый пехотинцем, оказался в кастрюле, тотчас подошел молодой человек со сбором неких трав, буйно цветущих вокруг лагеря, в руках. Его лихо закрученные усы, каска, погоны, да и внешний вид в целом, однозначно давали понять: перед нами доблестный защитник Третьей французской республики. И, видимо, он был не прочь добавить немного плодов трудов своих в общий котел, что не могло не вызвать удивление у сидящего солдата.
— Жак, черт возьми, что это такое?
— О, Николя! — услышав не в первый, наверное, раз свое имя с французским акцентом, сидящий пехотинец скривил лицо, но быстро пришел в себя — полевые травы никогда не навредят мясу! Тем более, что отобраны они французом!
— Может, еще улиток туда подкинешь? Уже два месяца, как мы с тобой знакомы, а я все не могу привыкнуть к этой мании приправ. Кто вообще доверил вам полевую кухню?
— Mon Ami, это сделал крайне мудрый человек! Ведь мы — искуснейшая нация в кулинарии!
— Ладно, ладно… Что за трава хоть?
— Что? — француз, увлеченно помешивая варево, несколько отвлекся, но обжегшись бульоном, вернулся в русло беседы — А, местные зовут ее эльфийским ухом. Кто бы мог подумать, что она дает такой славный аромат?

С гор подул прохладный утренний ветер. Птицы, взлетая к голубой глади безоблачного неба, оглашали округу своими затейливыми песнями. На трех флагштоках развевались флаги. Слева от дороги, рядом с командирской палаткой пестрел русский бело-сине-красный триколор. Чуть дальше, возле одиноко стоящего у входа в лагерь часового летел по ветру флаг французов. Но последнее знамя выделялось среди славных символов стран Антанты. На черном фоне парил алый дракон, расправивший свои крылья. Хищная пасть его была раскрыта, а глаз с прищуром смотрел вдаль. Рядом с флагом стояла пара солдат. Смотря на их безбородые загорелые лица можно было бы подумать, что это грозные защитники Вечного города Рима, наследники Цезаря и Траяна, стражи единой и неделимой Италии. Однако, к разочарованию Витторио Эмануэля III, это были вовсе не итальянские войска. Непривычно и странно чувствовали они себя в новых темно-зеленых кителях и с винтовками Мосина в руках. По их лицам, движениям и говору можно было понять одно — это были легионеры местной Империи Мидов, поддержавшей Антанту после странного проникновения европейцев в Тамриэль в июне 1912 года.

На удивление, отношения между двумя различными культурами и империями сложились превосходно. Его императорское Величество Николай II даже провозгласил Тита II своим братом и другом, а российская императорская армия тотчас взялась исправлять отсталость Легиона. Через полгода свою помощь предоставила Франция, и на просторах Тамриэля загудели паровозы, затрещали механизмы заводов и прогремели залпы первых имперских батальонов. Говорили даже, будто сам император Тамриэля принял православие, но, это конечно были только слухи. Империя Мидов росла точно Колосс, однако на границах все еще было неспокойно. И Тит Мид, и руководители Антанты понимали: с восстанием в Скайриме нужно было что-то решать, и каждая сторона искала выгоду. Нужен был компромисс. Так, согласившись не заменять имперских легатов французскими и русскими командирами, Антанта потребовала наличия европейских инструкторов в каждом отряде и форте Империи. Завязались долгие споры, французы грозились забрать свои капиталы, Империя — перейти на сторону Германии, а Россия — вывести войска. Были ли все эти угрозы правдой, не знал никто, но испытывать судьбу у командования трех стран желания не было. Два месяца переговоров прошли в пустую. Однако, с приездом Великого князя Николая Николаевича, вопрос, благо, решился мирно. В сентябре 1912 года, командующие обеих сторон успокоились и были готово к решительным действиям — к объединению. Генерал Туллий, прославившийся своими эффективными действиями в Скайриме, был назначен в военный совет со стороны Империи. Россия отправила ветерана русско-турецкой войны Михаила Васильевича Алексеева, а из Парижа прибыл участник франко-китайской войны Луи д?Эспере.
Четыре совета. Месяц споров и выработки стратегий. Одно решение. По плану верховного главнокомандования было необходимо: французскому иностранному легиону создать линию оборонительных укреплений в районе Вайтрана, имперскому легиону провести карательные операции против разбойников и чудовищ в районах тыла, а российскому континентальному корпусу отсылать разведку в стан повстанцев столько раз, сколько это вообще возможно в зимние месяцы. После выполнения всех предназначенных действий, нужно было ждать хода противника. Особенно, после сведений о поддержке восстания Ульфрика Германской и Австро-Венгерской Империями.

"Граждане Империи! По последним нашим сведениям, Легионом и иноземными войсками были успешно проведены три диверсии в провинции Скайрим против изменника Ульфрика и готовится четвертая. Крепитесь, жители Севера, ведь конец проклятым изменникам близок!

За юность мы пьем, прошлым дням наш почет.
Скоро век произвола совсем истечет.
Побьем Братьев бури, землю нашу вернем.
Защищать край родной будем мы день за днем.

Сдохни, Ульфрик, изменник лихой!
Как ты сгинешь, так будет у нас пир горой.
Мы Скайримские дети, битва нам словно мать.
Совнгард ждет нас светлый, каждый рад жизнь отдать.

Но прежде очистим мы отчизну свою.
Не уступим мы наших надежд воронью. "
Вороной курьер, 16 числа Вечерней Звезды 4Э 200


Зима. Еще пару недель назад только выпал первый снег, как уже к декабрю белое полотнище застелило земли Скайрима. На севере провинции замерзли реки, перевалы, большая часть из которых и летом была труднопроходима, были завалены, а разбойники, волки и тролли, оголодав и ожесточившись от холодов, начали нападать на караваны. Мороз проникал в жилища, сковывал движения неосмотрительных путников и душил их своими костлявыми леденящими пальцами. Более всего к такой погоде оказались привычны русские, однако французским войскам местные  холода оказались не по плечу. И правда, легко занервничать, когда в первую твою зиму на новом месте сугробов навалило выше пояса. А там и винные погреба крепости Хелген, где были расквартированы части бургундских егерей, как-то чересчур быстро опустели. Из обеденного зала же целую неделю кто-то напевал марсельезу и фальшивил “Фауста” Гуно.  И этим кем-то оказался коммандан Жерар Готьер, гревшийся нынче в кресле у камина и с усталым видом помешивающий свой кофе. Его раскрасневшееся лицо с густыми понурыми усами и всклокоченной прической было поистине удручающим зрелищем. Мундир, надетый наспех, покрылся складками, а ремень даже не был застегнут. Отхлебнув кофе и, наконец, расчесавшись, коммандан посмотрел на часы. Было без четверти четыре часа утра, и Готьер, зевнув и снова отпив из чашки, покачал головой. Прошло пять минут, но никто так и не появился в форте. Но вот послышался скрип сапог по каменным плитам и в проеме показались трое солдат. Зевая и тихо перешучиваясь, они подошли к ожидавшему их коммандану. В свете пламени камина предстали Николай, Жак и светловолосый гладковыбритый, со шрамом на правой щеке, поляк Ян. Жерар Готьер обернулся на звук, увидев солдат, допил свой кофе и поднялся им навстречу. В глазах его отражалось пламя камина, и казалось, будто маленькие огоньки горели в его голубых зрачках.

- Месье, я ждал вас на две минуты раньше! Как это понимать?
- Но…
- Никаких “но” Жак! Я чуть не замерз в этой промерзшей зале! Еще бы чуть-чуть, и застали бы вы ледяную статую бедного Жерара. Ах, старый добрый cafe lacees avec du cognac*, без него я бы не продержался…
- Месье коммандан!
- А, вы хотите знать, почему вас вызвали? По приказам командования, каждые три дня необходимо высылать разведку. Поскольку какой-то злоумышленник secretement** выпил все запасы вина, а подозрения (совершенно безосновательно, попрошу заметить!) пали на меня, именно я вынужден выдать вам распоряжения. А так хотелось поспать, честное слово.
- Что за распоряжение, господин коммандан?
- Подожди, Николя, сейчас я все расскажу… - Готьер потянулся за чашкой, но увидев, что она пуста, со вздохом поставил ее обратно. – Вашей задачей на этот раз будет слежка за районом Фолкрита. Идите на запад, до бастиона Кричащий Ветер. Пройдете по этим руинам, и выберетесь на другой стороне completement*** незамеченными. Проследите за силами противника и voila! – миссия выполнена. А теперь идите.
- Так точно, месье коммандан!
- Позвольте вопрос, вец-пан коммандан?
- Позволяю, Жан. – Готьер погладил свои усы, с нетерпением глядя на спросившего егеря. Складное лицо поляка смотрело на французского офицера с неподдельным любопытством.
- Вец-пан коммандан, будут ли в тех руинах мертвецы? Просто местные жители говорят, что во всяких развалинах обитают неупокоенные мертвецы.
- Пустяки! Слухи эти, Жан, наверняка просто суеверия. Да и сможет ли какой-то cadavre**** сдержать пулю? Ха, местные бредни! А теперь, ступайте.

Вскинув винтовки и отдав честь офицеру, троица вышла из здания. На иссиня-черном ночном небе сияли незнакомые солдатам тамриэльские звезды. Они сплетались в созвездия, скопления и сияли мириадами волшебных огней на изумрудно-зеленом полотне северного сияния. Было новолуние, оттого глазам разведчиков небосвод предстал во всей своей красе, с королевской помпезностью хвалясь своими богатствами. В округе стояла тишина, и  лишь в отдалении можно было услышать крики совы, ворчание саблезубого тигра или скрип сапог часового на стенах форта.

Ян, Жак и Николай отправились к воротам крепости. В эту глухую ночь они, разумеется, были закрыты, однако окрикнув сонного привратника, солдаты попали за стены Хелгена. Разведчики прошли всего пару шагов от дубовых ворот с орихалковыми петлями, освещенных факелами, но их тут же обуяла кромешная тьма скайримской ночи. Холодный горный ветер завывал вокруг троицы, спускавшейся по дороге от Хелгена.

- Жак, Ян, доходим до трех камней и поворачиваем налево! – Николай, заворачивая свое лицо шарфом, пытался перекричать стоны бизе*****.

Через несколько мгновений к ветру присоединился снегопад, однако солдаты уже добрались до загадочных камней-хранителей, стоящих около деревеньки Ривервуд. На шершавой, присыпанной снегом поверхности древних идолов проступали символы, не понятные непосвященным. Для чего служили эти валуны? Быть может, драконьи жрецы использовали их для своих темных ритуалов? Или эльфы черпали из них свою силу? Местные терялись в догадках, а иноземных солдат и вовсе не волновали подобные вопросы. Разве что несколько ученых из французского географического общества проводили свои исследования, прочие же принимали таинственные камни как совершенно обыденное явление.

Несколько минут передохнув после спуска и проверив винтовки, Ян, Жак и Николай отправились к северному входу в бастион Кричащий ветер. Путь их проходил через нехоженые и дикие леса на юге озера Илиналта. Двигались разведчики довольно быстро, несмотря на снег и бурелом. Через полчаса перехода они вышли на небольшую окруженную кустами поляну, защищенную от ветра нависавшими скалами. Собравшись было продолжить путь, солдаты остановились, услышав вблизи волчий вой. Вокруг троицы загорелись немигающие огоньки глаз. Стая вышла на охоту.

"Благородный ярл Балгруф! Хотим с глубоким сожалением сообщить вам, что на нас участились набеги волков, и лесорубы боятся выходить в лес. От всей деревни Ривервуд просим Вас прислать несколько человек стражи, иначе поставки леса могут перестать доходить до Вайтрана."
Из письма кузнеца Ралофа из Ривервуда к ярлу Балгруфу

Солдаты отступили к скале у края поляны, пытаясь уследить за движением голодных волков. Те, в свою очередь, высматривали слабости своих новых жертв. С жадностью взирали их глаза на людей, и зубастые пасти их скалились и истекали кровью прошлой жертвы. Вот из кустов справа послышалось шум и хруст веток, а через мгновение на траву выпрыгнул волк. На густую серую с белыми пятнами шерсть падал лунный свет, и казалось, что мех его светился во тьме ночи. За долю секунды хищник взбежал на поваленное бревно и посмотрел на прижавшихся к заледенелому камню разведчиков. Ян, заметив это, тотчас достал охотничий нож, висевший на поясе, а Николай с Жаком потянулись за пистолетами. Поляк, сделав два осторожных шага в сторону волка, приготовился к броску. Позади, осматриваясь по сторонам, Жак наступил на сухую ветку. Ян тотчас метнул нож, зверь дернулся и одним прыжком достиг густых кустов. Клинок с клочком меха торчал в старом бревне.

-Oto, szelma, unikn??! – Ян выхватил из кобуры маузер и с явным запозданием пустил несколько грамм свинца вдогонку уже скрывшемуся серому хищнику. Вновь раздался волчий вой. Тотчас же и зарослей ему вторило больше десятка волчьих голосов. С веток ближайших буков поднялась стая птиц, испуганными криками оглашая округу. Ян отступил к своим товарищам, и на поляну выскочило трое волков. В их глазах горела жажда крови, а из скалившихся пастей капала слюна. Темно-серая, местами почти черная шерсть угрожающе топорщилась на их спинах. Звери стояли на промерзшей земле, покрытой сбитым, затоптанным снегом. Пар шел от их черных носов, из их разинутых пастей, уносясь вдаль, растворяясь в морозном ночном воздухе. Волки зарычали, напряглись их мышцы. Разведчики были готовы. Крик совы разрушил хрупкое затишье – хищники бросились на людей со всей безжалостностью и яростью, дарованной им природой. Они бежали на смерть. Три выстрела - три волчьих трупа остались лежать на заснеженной земле темной декабрьской ночью. Николай хлопнул по плечу Жака, и отправился в лес на запад. Ян вытащил свой нож из бревна, и, осмотрев недолгое поле боя, отправился за сотоварищами. Разведчики хотели дойти до бастиона за эту ночь и при этом не стать волчьей трапезой. Зимний лес предстал перед ними во всем своем северном очаровании. Погруженные в сон деревья укрывались одеяниями снега. В лучах лунного света сверкали льдинки, замерзшие на еловых ветках. Морозный хвойный воздух бодрил торопившихся разведчиков. То здесь, то там попадались окоченелые останки загрызенных кроликов, подстреленных оленей и незадачливых охотников, ненароком разбудивших тролля или саблезубого тигра. Солдаты, под вой оставшихся волков шли все дальше вдоль скал и отрогов гор. Через несколько минут перебежек, они вышли на сосновое редколесье, и их глазам предстало тихое озеро внизу долины. Под лунным светом блистало оно серебром и платиной, сияло во мраке ночи. В спокойных водах его отражались горные хребты и старые деревья, склонившиеся над зеркальною гладью. Однако в озере отражалась не только природная гармония северных земель Империи – древняя каменная арка поднималась над холмом и уходила в горный массив. Пару секунд Жан всматривался в засыпанные снегом нордские развалины, после чего окликнул друзей.

- Plus vite! Мы почти на месте!

Услышав звонкий голос француза, Ян и Николай устремились вперед, к руинам. Они шли по каменистой пустоши, поросшей мхом и укрытой снегом. Редкие кустарники трепетали от ветра, проносившегося мимо гор с печальными стонами и завываниями. До каменных стен разведчикам оставалось пройти не более двадцати метров, когда за их спинами раздался волчий вой. Тогда солдаты в мгновение ока взбежали по холму к спасительному входу в нордские подземелья. В страшном смятении они добрались до руин и скорейшим образом достали пистолеты, однако ни поступи, ни рычания хищников было не слышно. Разведчики взглянули на открывавшийся с каменной арки склон. Волки, бросая голодные взгляды на солдат, бегали вокруг холма, но не стремились на него взобраться, словно боясь подходить к мрачному и таинственному месту. Удивленно переглянувшись, Жан и Николай ушли вглубь руин, оставив Яна на страже. Посреди скальных надписей и гравюр находилась чугунная дверь, поросшая мхом и покрытая паутиной. Расчистив створки двери ножом, через минут пять Разведчики отворили дверь бастиона Кричащий Ветер. Перед ними предстал коридор, слабо освещенный лунным светом. А дальше всюду простирался мрак.

"Внимание! Месье Пьер де Берже, естествоиспытатель и почетный член французского географического общества загадочно пропал в землях Тамриеля, в провинции Скайрим. У ученого были пышные усы, монокль и непреодолимая страсть к коньяку. За сведения об исследователе мы заплатим пятьсот септимов. Обращайтесь к Луи де Берже в трактир "Гарцующий пони" в Вайтране"
Объявление на городских воротах Вайтрана

Подозвав Яна, солдаты осмотрели открывшееся им помещение. Небольшая комната выглядела крайне заброшено. В углах ее висела паутина, безжизненная и порванная, точно ее обладатели сбежали или вымерли. Справа от входа стояла каменная скамья, покрытая трухлявым полотном льна. Рядом стояли искусно скованные железные жаровни, доверху наполненные горящими углями. Пламя озаряло помещение таинственными бликами и загадочными тенями, скользящими на каменных стенах. При виде огня, горящего в столь заброшенном месте, разведчики крепко задумались. Огонь был явно магическим, ведь дверь, обросшая мхом, года два точно не была открыта.
 
-Что это за чертовщина?

-Сначала волки, теперь пламя колдовское! Храни нас Дева Мария!

-Жан, Николя, наверняка найдется разумное объяснение…

Жак смотрел на истово крестящихся товарищей и на загадочное пламя, и сам все меньше верил своим словам. Да, солдаты слышали от бургундцев, что на этой земле встречаются маги, из воздуха творящие лед или пламень, но самим столкнуться со столь необъяснимыми явлениями было довольно неожиданно. Однако же, когда мимолетное чувство страха прошло, разведчики вспомнили о долге. Взяв по факелу, Николай и Ян двинулись вперед во тьму коридора. За ними, приготовив к бою свой Люгер образца 1908 года, отправился Жан, готовясь встретить возможного противника в этом таинственном месте. Они шли все дальше, с любопытством осматривая стены, иссеченные узорами, и поджигая факелы, зажатые в бронзовых тисках. Через несколько минут и пройденных поворотов, разведчики вошли в большой зал, в центре которого поднимался ряд украшенных колонн. Старинные сальные светильники вместе с каменными узорчатыми скамьями и креслами стояли вдоль колоннады. На тумбах, расположенных у стен лежали золотые монеты, склянки с загадочным содержимым, изодранные книги и даже несколько драгоценных камней. Между ними, в нишах стояли обсидиановые саркофаги с выдолбленными росписями по краям. Как только разведчики вошли в темную залу, дюжина факелов, висевших на стенах, тотчас загорелась, осветив зал. Через минуту молчаливого оцепенения, солдаты все же решились осторожно войти в комнату. Несколько успокоившись, они разбрелись по помещению. Ян и Николай осматривали тумбы, в то время как Жак счерчивал рисунки с саркофагов. Через несколько минут, когда француз уже дочерчивал последний штрих, поляк удивленно вскрикнул и отшатнулся от полки. Постамент, на котором до этого лежал алмаз опустился, а из стен, в направлении отскочившего Яна со скрежетом выдвинулись копья. В тот же момент раздался скрип, и с гулким грохотом на каменный пол упали крышки саркофагов. Из-под плит поднялись отвратительные создания и, зловеще сотрясая топорами и мечами, бросились на солдат. Их светящиеся голубые глаза отдавали холодом и смертью. Их было четверо – похожие на мумии или на обезображенные трупы, облаченные в проржавелые доспехи, чудовища с тревожным бормотанием пытались убить тех, кто потревожил их вековой покой. Николай, несколько растерявшись, ударил факелом поднявшегося перед ним мертвеца, отчего тот, издав крик полный боли, упал на пол. Там его и настигло упокоение от свинцовой пули солдата императорской армии. Яну же повезло значительно меньше. Поляка, пытавшегося зарезать драугра, просто оглушили ударом щита. Однако же, метким выстрелом француза оживший труп вернулся во владения смерти. Но оставшиеся существа, невзирая на смерть товарищей, были готовы драться до конца.