Старая телега скрипела левым колесом, но шла ходко, влекомая за собой худой кобыленкой. Кобыла шла, никуда не торопясь, как и подобало ходить в её возрасте. На телеге сидело двое мужчин крестьянской наружности, еще четверо плелись следом за телегой, не забывая иногда попытаться на нее залезть. Повозчик отгонял их кнутом и крепким словцом. Мужики делали вид, что слушались, но через некоторое время лезли снова.
Вторым человеком в телеге был Вахтын – единственный грамотный из всей компании. Пользуясь своей привилегированностью, он сидел в телеге, и сверху вниз поглядывал на пеших крестьян. Те шли, и негромко переговаривались, не оставляя попыток штурма телеги. В миле впереди виднелись стены Брешти – крупного вегирского города.
Вокруг стояла зима, необычайно малоснежная, но морозная и солнечная. Деревья черными кистями торчали по обочинам дороги, снег лишь тонким слоем накрыл палую листву. Пешие крестьяне шли, грея руки под полами тулупов, а Вахтын и вовсе вытащил руки из рукавов, поджал под себя ноги, и выглядел как маленький, неопрятный шалашик. Сходство это усиливалось меховым колпаком, нахлобученным на его голову.
Подъехав к воротам, повозчик ткнул Вахтына рукояткой кнута в бок, и указал повернувшейся в его сторону голове на стражника, стоящего в проезде перед мордой лошади. Шалашик оживился, под тулупом началась возня, и Вахтын, не удержавшись на телеге, свалился на землю. Мужики, шедшие за телегой, разразились громким смехом, к ним присоединился и стражник. Вахтын встал, и не глядя на крестьян, двинулся к стражнику. Достав из-за пазухи две монеты, достоинством в динар каждую, он протянул их воину. Тот, не сдерживая улыбки, принял их и вошел в караулку.
Рынки в вегирских городах – отдельная история, на них присутствует самый разнообразный народ. Бродят меж рядов пьяницы. Таверны до полудня ещё закрыты, но это не мешает им отыскать брагу или, чем черт не шутит, даже эль, тут же, на базарной площади. Одеты такие пьянчуги всегда не по погоде, летом в дырявые тулупы, зимой – в холщовые рубахи да портки, и жаждут двух вещей: выпивки и хорошего собутыльника. Если же собутыльник попадается плохой, может начаться и драка. Тут же, откуда ни возьмись, на базаре появляется избежавшая рекрутчины молодежь – ребята крепкие и охочие до драки. Тут уж в драку невольно попадает всяк проходящий, и подоспевшая стража не может разобрать, кто зачинщик, кто потерпевший, и отпускает всех, проявляя внешнее великодушие. Сами стражники уже давно перестали воспринимать такие драки всерьез – любого сильно пострадавшего тут же обступала толпа зевак, а какой-нибудь пьянчужка сидел и утешал побитого. Драка вокруг понемногу утихала, и когда приходил лекарь, все уже толпились вокруг места происшествия, и собирали в шапку медяки на лечение пострадавшего.
То тут, то там на таких рынках можно увидеть крестьянина, впервые бывшего в городе, и на всех глядящего исподлобья. Обычно такие люди сидели рядом с телегами, нагруженными товарами, и не зазывали покупателей, как другие торговцы, а ждали, пока люди сами к ним подойдут, однако, товары у таких угрюмых продавцов расходились быстрей, чем у торгашей – они не брали лишнего, и не подсовывали вместо сапога портянку.
Вахтын въехал на площадь верхом на телеге, и тут же заметив, что трое крестьян, сопровождавших телегу, повернули к открытым дверям таверны, окликнул их. Один мужик обернулся и сложил из трех пальцев внушительных размеров кукиш. Вахтын хотел было слезть с телеги, и догнать их, но повозчик остановил его:
- Сами справимся. Дай отдохнуть мужикам, небось, не часто отдохнуть выпадает.
- Так он мне фигой тычет!! – обиженно воскликнул Вахтын.
- И чего, у тебя глаза видеть перестали? Вернутся – разберемся, - заявил его спутник и остановил лошадь. Спрыгнув с козел, он распряг лошадь, и отвел её к коновязи, к компании двух молодых меринов, рядом с которыми престарелая кобыла казалась пауком, настолько она была худа.
Вахтын между тем откинул бортик телеги и расставил утварь так, чтобы не видны были мелкие сколы и трещинки. Торговля пошла бойко.
К вечеру вернулись из таверны мужики, на удивление трезвые, хоть и несло от них брагой за версту. Возмущенные голоса слышны были с тех самых пор, как они вышли из дверей питейного заведения.
- Видали, чего городские придумали? Брагу самогоном разбавляют!!! И пьют ведь, и нам наливают!!! – крикнул один из них через всю площадь, тыча большим пальцем себе через плечо.
Люди на площади невнятно загудела, и из-за одного из прилавков раздался ленивый крик:
- Ты того, не ори тут, не в деревне своей!!!
- Это он зря, - тихонько шепнул на ухо Вахтану извозчик. – Щас драка будет, давай-ка, оттащи телегу, а то весь товар побьют.
Вахтын кивнул, и оттащил телегу в переулок между двумя домами, примыкавшими к площади. Увидев, что к телеге подошел с непоколебимо спокойной лошадью на поводу его спутник, парень бросился обратно на площадь.
Там царило необычайное оживление. Торговцы убирали с прилавков товар, якобы по случаю вечера, однако всем было ясно, что они просто прячут товар подальше от драки. Крестьяне стояли там же, где их настиг крик торговца, вокруг них уже собралась крикливая толпа сочувствующих, а из-за прилавков доносились все новые оскорбительные крики. Правда кричала уже молодежь, в предчувствии потехи, собравшаяся на площади.
В конце концов, кто-то из крестьянского лагеря, поскользнувшись, упал на мостовую, и все закричали: «Наших бьют!!! Бей городских!!!». Со стороны молодежи не замедлили ответные крики: « Бей деревню!!!», и драка началась, причем сразу деревенские, привычные к тяжелой работе, потеснили городских на край площади, но потом подошла стража, и расстановка сил изменилась. Дрогнувшие защитники деревни отступили почти до центра площади, но увидев, что стражники вооружены только длинными деревянными шестами, принялись вооружатся вырванными из прилавков досками. И снова отбросили город к выходу с площади. Тут наблюдающий со стороны Вахтын почувствовал, тычок кнутом в бок и подскочил на месте, но увидев повозчика, успокоился.
- Пойдем, давай, наших утащим отсюда, - кивнул он на площадь, заполненную стонущими людьми. – Сегодня больше торговли не получится, да и продали мы почти все.
Перетащив своих сопровождающих в телегу, они покинули город тем же путем, каким въехали утром. Повозчик решил остановиться в придорожной харчевне, а не ехать ночью; тем паче, что морозы по ночам, бывало, загибали такие, что лед сковывал даже самые быстрые реки, а хозяева по утрам не могли выйти из домов – двери вмерзали в косяки.
Харчевня оказалась наизауряднейшим местом для пригорода, в ней в равных долях смешаны были горожане, селяне, странного вида головорезы и затхлый запах трухи, непонятно как сохраняющийся в помещении, дверь которого открывалась каждые две минуты. Внутри было людно и сумрачно, частью из-за еле чадящих масляных ламп, частью из-за табачного дыма, закрывающего их свет.
Повозчик снял за три динара комнатенку на ночь, и вместе с Вахтыном перенес в нее не успевших очнуться вояк. По пути они успели прийти в сознание, но через пару минут пути снова улеглись на дно телеги, сморенные сном, не обращая внимания на холод. На их лицах при свете масляной лампы ясно были видны следы кулаков и легких обморожений.
Свали всех троих на пол в углу снятой комнаты, Вахтын с повозчиком спустились в зал. Как уже говорилось ранее, он был забит под завязку, а потому они взяли эля и вернулись в комнату, где достали из дорожного мешка нехитрую трапезу, и совсем было собрались перекусить, когда послышался стук в дверь.
На пороге стоял огненно рыжий парень лет двадцати с открытым добродушным лицом, наполовину потонувшим в столь же огненной щетине. Он улыбнулся открывшему дверь Вахтыну, и без лишних прелюдий, войдя внутрь комнаты, уселся на низкий стул.
- Вы откуда едете, позвольте узнать? – поинтересовался он, обращаясь как будто в потолок, хотя глаза его были устремлены в угол, на спящих.
- А твое какое дело? – ответил ему повозчик, отодвигая кружку с элем в угол стола. В кармане тулупа, накинутого на спинку его стула, был спрятан широкий нож, и сейчас рука повозчика пыталась его отыскать.
- Мое дело маленькое. Вы же крестьяне? – спросил свадиец, переводя взгляд с Вахтына на повозчика. – Возьмите меня с собой, мне в деревне какой-нибудь нужно пару недель переждать. Я заплачу, конечно же, – торопливо сказал он, заметив, наконец, поиски своего собеседника.
- Ну, это не нам решать, можно тебе у нас жить, или нельзя, – сказал Вахтын. – По-хорошему, надо с головой нашим говорить, а там уже смотреть.
- Ладно, бог с ним, вы мне просто скажите куда идти, там я сам как-нибудь. Я просто нездешний, мест не знаю. Вот, сегодня на этот трактир вышел…
- Как так - вышел? Плутал, что ли? - спросил повозчик, прекратив шарить в кармане. Новый знакомый, похоже, не собирался устраивать неприятности.
- Да нет, просто шел по дороге, ну, и вышел.
- Вышел он. Врать бы научился! У этой дороги два конца – один в Варне, мы как раз оттуда будем, а другой в Брешти. Так что шел бы ты, пока не дали, – усмехнулся Вахтын свадийцу.
Тот, однако, не обиделся, а просияв, попрощался и ушел.
Вахтын с повозчиком посмеялись, поужинали и легли спать.
Утро выдалось тяжелым для трех выпивох. Все как один кляли таверну, в которой вчера пили, её хозяина, разбавлявшего брагу самогоном, и вообще все прекрасное зимнее утро. Особенно досталось яркому солнцу, брызнувшему в глаза, как только они вышли на улицу.
На этот раз в телегу влезли все шестеро крестьян, и лошадь, все также равнодушно взирающая по сторонам, тронула телегу домой. Не успели они отъехать от таверны и двух сот ярдов, как из её дверей выскочил давешний рыжий свад. Он что-то закричал и бросился вслед за телегой. А из леска, ярдах в трехстах перед телегой высыпал небольшой отрядец людей.
Первой среагировала, как ни странно, кляча. Она просто встала на месте, и замерла, вяло вильнув хвостом. Повозчик нашарил в кармане нож, а один из крестьян потащил со дна телеги длинный дрын.
Свадиец догнал телегу и подошел к повозчику.
- Дорогу-то покажете? - спросил он, жадно втягивая воздух.
- Вон, туда смотри. Они тебе и дорогу покажут, и ношу облегчат, – кивнул повозчик в сторону людей на дороге.
- Да нет, они со мной, – пояснил свадиец и улыбнулся.
- Вчера ты вроде один был, – удивился из телеги Вахтын.
Свадиец молча пожал плечами.
- Да и черт с тобой, залазь в телегу. Только они вон, - извозчик снова кивнул, - пойдут пешком. Мне лошадь живая нужна.
***
Хлопнула дверь дома головы и на пороге показался Вахтын. Голова вздохнул, и отложил ложку.
- Съездили? – спросил он, смотря в глаза вошедшему.
- Съездили, – кивнул Вахтын.
- Продали?
- Продали. Вот только…
- Что «вот только»? Я уже боюсь его от тебя слышать, это твое «вот только», – поморщился голова.
- Погляди в окно.
Голова приподнялся со стула и выглянул в прорезь в стене, затянутую бычьим пузырем. На улице царила суматоха, народ толпился на площади.
- Что ты там опять натворил? – устало спросил голова, садясь на место.
- Там два десятка свадов сидит. Говорят, хотят у нас в деревне жить.
- Да я вижу, что свады, а не свиньи, – устало усмехнулся голова. - Ну что ты за человек, Вахтын, ничего тебе доверить нельзя!! Где ты их нашел только?
- Дак, это они нас нашли. Главный у них в сенях стоит, позвать, может? – спросил Вахтын.
Голова махнул рукой и Вахтын крикнул: «заходи» в приоткрытую дверь. Вошел рыжий детинушка, весь в щетине, с яркими зелеными глазами – типичный свад, в общем.
- Ну и? – спросил голова после минутного молчания. Он вообще был человек конкретный, и не любил тратить время попусту.
- Мы жить у вас хотим! – тут же ответил свадиец.
- А сами-то вы откуда? Какая нелегкая вас к нам занесла? – поняв, что собеседник вполне уверен со своими нуждами, спросил голова.
Свад потупился, но улыбаться не перестал, и неопределенно взмахнул рукой, мол, издалека. Голова обреченно вздохнул и провел по лицу ладонью.
- В общем, так. Пока пусть поживут по домам у наших, договорись там с постоем, – голова кивнул Вахтыну, и обратился к гостю. – Озоровать будете – наши вас на вилы посадят, так что тихо там. Лесов вокруг полно, никто за ними не следит, дома есть из чего строить. Частокол перенесете. Ясно дело, что это не за одну неделю сделается, ну да ладно, с миру по нитке, соберем хозяйство. Только учтите все – работать летом и осенью придется как проклятым.
Свадиец посерьезнел, кивнул и вышел из хаты. Через минуту снаружи послышались ликующие крики.
- А ты чтоб ни слова никому про них! – прикрикнул голова на Вахтына. – Слышал я, что недавно, когда наши бояре из похода пришли, пленные от них сбежали.
- Ну, так и что? – непонимающе вскинул голову Вахтын.
- Ну, так и то, дубина ты. Наши-то с кем воюют?
- Со свадийцами.
- Вот то-то и оно….
Голова опять выглянул в окно. Свадийцы болтали с селянами, некоторые уже уходили с площади, таща за собой пожитки в холщовых мешках. Как будто и не воюют сейчас на границах свады и вегиры.