Мой первый день в школе был скучным, довольно, были кучи детей, подобно мне, желающих показать насколько они хорошо все знают. Я рассказал стих Лермонтова, все хлопали мне, я приветливо улыбался, но слезая со стульчика упал. Слезы обиды полились тогда, помню, по моим глазам, как я ревел, мама вытирала платочком мои покрасневшие глазки, а я все ревел.
- Ты плачешь как девочка – сказал сидящий рядом мальчик. Я посмотрел на него, его кудрявые черные волосы и, помню, перестал плакать. Странное дело, он будто успокоил меня.
- Сам как девочка – ответил я ему, и разглядел под бровями черного же цвета голубые глаза, как у его мамы.
- Нет сам девочка, ты же плачешь – он посмотрел на меня и нахмурился, его брови сошлись на переносице, это выглядело смехотворно.
- Я не плачу, я боксер, я никогда не плачу – Ответил я мальчишке. Вокруг шумели взрослые, матери фотографировали детей, день был чудесным, вроде бы. Но тогда мы с Сашей впервые подрались. Я победил его, а он в меня плюнул, потом и я в него плюнул. Все прекратилось взаимными слезами, мамы наругали нас обоих, я невзлюбил Сашу.



Я сильно хотел на каникулы, футбол и улица целыми днями. Недавно с Сашей мы совершили налет на дачные участки и разобрали деревяшки для штабика на гаражах. Мы целыми днями играли на улице, забавлялись как хотели с другими друзьями, но мы, двое детей которые разодрались посреди актового зала школы в первый день встречи, были не разлей вода. Я был пятерышником, как и Саша. Оба мы были гордыми, когда вручали грамоты, ведь оба мы были спортсменами, а то есть мы были самыми сильными и уважаемыми в классе. Про ответственность я не говорю, ведь у обоих нас были очень требовательные родители. Саша получал одни пятерки и ходил со мной на бокс, проявляя больше борцовские навыки, и поэтому получал по десять рублей в день, что хватало на аж три мороженных и две конфетки по пятьдесят копеек в придачу! А вот мои родители не давали мне карманных денег, но зато у меня были ловкие руки, и после одного похода на рынок мы возвращались с новыми кепками, выпечкой и кассетами. О, как же мы смеялись, когда смотрели всякие мультики, один раз правда я стащил не ту кассету и, включив ее на всю громкость посреди квартиры, мы узнали что может делать мужчина с женщиной, кассета пошла в мусорную корзину.
- Али! Ты идешь гулять?! – Послышался крик за окном.
- Нет, он не идет Саша, он убирается. – Мама услышала, как хлопнула дверь, а мы с Сашей уже бежали в сторону махающих палками ребятишек подобных нам.
- Али, ты помнишь тот стих, который рассказывал на первое сентября? – Спросил Саша. На самом деле имя мое было Алис, странное имя для мальчика, но я сумел изменить его, я видел бои Мухаммада Али и решил что неплохо выглядело бы мое имя, если бы одна буква потерялась, так меня и называли теперь – Али.
- Да. А что? – Лежа на крыше песочницы чувствуешь горячий металл на коже, мы лежали так минутами, было один раз и час лежали, когда все наскучивало мы просто ложились с ребятишками и лежали.
- Расскажи пожалуйста, он был очень хороший. – Я поглядел на него и сморщился, будто от неприятного запаха.
- Он грустный, не люблю грустные стихи, давай лучше анекдоты по рассказываем, Леша, ты же много анекдотов знаешь, расскажи немного а. – Я отвернулся от лучшего друга и стал слушать детские, только детям понятные шутки и анекдоты.
Когда мы возвращались домой и, проводив Сашу до подъезда я пожал ему руку, он зажал ее и сказал:
- Папа недавно слушал на кассете одну песню, давай я напою. – Странное дело, я кивнул, не попытавшись вытащить своей ладони из его.



Он закончил напевать своим детским голоском, а потом посмотрел на меня, своими голубыми глазами и сказал лишь одну фразу:
- Мы с тобой друзья навсегда, до самой смерти. – Странно было слышать эти слова от него, от шутливого и вечно веселого Сашки, который знал больше анекдотов чем Леша и умел их рассказывать лучше любого человека.
- Да, навсегда, до самой смерти. – Так два мальчика по девять лет каждому стали больше чем друзьями, они стали лучшими друзьями, Я – Алис, и Он - Саша.



- Али, ты что за него еще заступаться будешь, да он лох, он даже стоять ровно не может, давай деньги, а то ноги переломаю твои дрищавые. – Странно, как быстро летело время, пока не прилетело именно к этому моменту, именно к этой ситуации, когда мой друг, мой лучший друг, повредил колено и запустил его, а другие мои друзья, новые, влиятельные и хорошие, решили избрать его своей целью издевок.
- Бросьте, пусть идет, он итак травмирован, отпустите его. – Странно и то, как слаб духом стал я и как стал презираем самим собой, шавка парней постарше, сильный, спортсмен, умный, весь положительный, но собака даже с золотой шерстью будет вонючей псиной.
- Бросим, травмирован говоришь, а не в колено ли. – Старший мальчишка сильно пнул по ноге моего лучшего друга, тот вскричал и упал, с поломанной ногой. Я не сдержался и ударил обидчика в лицо, кровь из его носа полилась рекой, остальные набросились на меня, у одного в руках был нож, я почувствовал, как в руку входит лезвие, а потом сильно пнул мальчишку. Они ушли, я весь избитый, но победивший, прислонился к стене, из руки хлестала кровь, под ребром была царапина от ножа другого парня.
- Вызови скорую, не то я умру. – это были мои слова, когда я осел, оставив на стене кровавый след, мой друг стал хлестать меня по щекам приводить в чувство, звонить в скорую и орать в трубку, рука отнялась.
- Мы будем двумя калеками, я и ты, я без руки, а ты с худыми ногами. – Мы через силу улыбнулись друг другу, Саша плакал, как и я. – Но ведь мы клялись, я все сделал… - дальше мое сознание ушло от меня, я растворился.



- Она моя! Я ее люблю. – Кричал я на друга.
- Пусть сама решает. – Он отвечал спокойно, но все же он тоже был зол. Ноги его зажили совсем недавно, операции помогли ему возвратить былые силы своим ногам.
- Пошел в задницу, она моя! – Я ударил своего друга в лицо и еще и еще. Он тоже бил, и я, и он, оба сидели на полу в раздевалке, избитые и злые.
- Ты мне не друг! – Крикнул Саша и кинул в меня кроссовком. Драка началась снова. Кровь была смыта водой из под крана, а вот злость и гнев нет.
- Послан, надо было оставить тогда тебя, пусть бы хоть убили, мне срать, понял? – Я подумал, перегнул ли я палку, или не дожал, сейчас Саня просто зажал ноздри сломанного в который раз носа и ушел, оставив меня наедине с бегущей из под крана водой, я ударил зеркало и оно раскололось, оцарапав кулаки.
- ! – Почему в нашей жизни всегда так, я вспоминал, как мы дрались в детском саду, неужели это конец, нашей дружбе, которая пережила более чем достаточно, бесконечные драки и побои, с нашей и внешней стороны, суждено окончиться. Мы вместе задирались на более старших мальчишек, встречались с девушками подружками и мы вместе влюбились в одну и ту же девушку.
- Ты как? – Спросил добрый, ласковый голос. Она села рядом, на подоконник столовой и погладила меня по голове, всего мокрого и разбитого.
- Я только что послал своего брата и окончательно закончил дружбу с самым верным и преданным мне человеком, из-за тебя. И знаешь, мне по барабану. – Я обнял ее и поцеловал. За окном полился дождь, романтично, но тоскливо.



- Я еду, да, почти добрался, да, я взял. Лер, может, ты дашь мне вести машину? Штраф… Лера… Вот, из-за тебя мне гаишник своим резиновым любимцем машет. Я люблю тебя как не люблю ничего больше, кроме матери, разумеется. Да, сейчас забегу в супермаркет и куплю я тебе луну, все, люблю. – Снегопад стер с каждого номера облик, я остановился и убрал трубу в сторону. Гаишник тактично постучал по окну и когда я открыл окно, произнес:
- Здравствуйте, у вас номер не читается, почистите. Еще раз увижу, штраф. Документы. – Он улыбнулся мне и протянул руку за документами. – Так, Али Хассанов… Ты мусульманин? Салам Алейкум брат – Гаишник улыбнулся и протянул мне документы обратно.
- Нет, я не мусульманин, я… мои мама и папа мусульмане, они и азан делают и все дела. – Гаишник посмотрел на меня, улыбнулся и сказал всего одну фразу:
- Проезжай, в следующий раз Ты будь мусульманином . – Он отпустил меня.
Метель закрывала обзор, глаза видели недалеко, а фары только мешали. В конце концов, я доехал до дома и, войдя в подъезд, весь продрогший после своей древней семерки, стал оттряхиваться.
- Привет Али. Ты все таки поменял имя, одна лишняя буква, ошибка родителей. – Передо мной стоял одетый в куртку, джинсы и прикольную шапку с бубенчиком молодой человек. Его лицо было красным, он тоже только что вошел с холода, я не смог разглядеть кто это.
- Вы кто? – Спросил я, вглядываясь в лицо.
- Если друг оказался вдруг, и не друг, и не враг, а так… прошло три года и вовсе я не оставил воспоминаний о себе? – Собеседник улыбнулся, а я пока не мог говорить от удивления. – Я Саша.
- Привет. Как у тебя дела? – Саша посмотрел на меня и улыбнулся еще раз.
- Я хорошо, вот сын родился, я его назвал Али, странное имя для русского ребенка, но я все никак не мог назвать его иначе. У тебя дочь родилась? – Я не смог смотреть в его глаза, я не смог смотреть куда либо, дар речи ушел и я лишь кивнул.
- Ладно, я вижу что ты не можешь разговаривать, может телефон мой запишешь? – Он смотрел на меня блестящими глазами.
- Да, говори – телефон как назло остался в машине, я записал номер на руку ручкой и мы, пожав руки, пошли в разные стороны, я наверх, а он в метель.
Я поднялся на лифте и постучался в дверь. За ней меня ждали мои любимые, и в то числе моя мама, дочь и жена, три моих сокровища. Я расцеловал их, разделся и прошел в ванну, помыть руки. Задумавшись, я простоял, потирая руки, целых пять минут, а когда посмотрел на ладонь, где был записан номер Саши, номера не оказалось…
- Папа, мама зовет куфать, пофли быстрее. – Позвала из-за двери маленькая копия Леры.
- Идем, иншаАллах, идем…..