Сантоний, растворенный в водке, которую выпил граф, сам по себе в малой дозе был не опасен. Но у Людвига обнаружилась одна болезнь под названием брожение щелочи. Напасть эта встречается редко, но встречается. Если лекарь, выявивший ее, был прав, то действие отравы последует незамедлительно. Если е нет… Все равно сантоний временно ухудшит зрение и окрасит мир для отравленного в желтые цвета. Но главное его действие было в том, что у больного брожением щелочи моча окрашивается в насыщенный красный цвет – Ским это помнил еще со времен Свона, который заставлял его заучивать целые книги наизусть. Графу станет очень страшно за свое здоровие, и тут появится Ским, чтобы «лечить» его. На самом же деле Людвиг выздоровеет уже через недели полторы, но юный убийца должен втереться в доверие к больному как лекарь. И в качестве лекарства он будет выдавать незнакомый многим сахар с миндалевой крошкой. Этот сладкий песок с далекого юга был безвреден, равно как и бесполезен.
Но Эльта не зря рисковала. Ским, забравший ее из ратуши после званого обеда, поцеловал и сердечно отблагодарил. Девушка рассказывала, как все произошло.
Примерно через неделю, подержав жертву в страхе и опасениях, юноша хотел еще раз подойти к страже у дверей и поинтересоваться, не нужны ли еще услуги лекаря. Те наверняка все расскажут.
Так и произошло. Была большая доля вероятности того, что у Людвига на самом деле нет никакого брожения щелочи, но попробовать все равно стоило. Однако все сбылось очень удачно: едва к стражникам подошел Ским в драной одежде странствующего алхимика, они тотчас вспомнили его и подозвали к себе. Рассказали, что граф чем-то болен, велел недавно разыскивать лекарей, и поинтересовались, не может ли странствующий алхимик помочь горю. Юноша втайне порадовался и сказал, что, если осмотреть больного, то многое можно проясниться. Один из сторожей тут же побежал наверх, за графом. Оказывается, Ским был первым лекарем, которого удалось разыскать государственным людям.
- Если ты расскажешь, граф, что с тобой произошло, что у тебя болит и что ты чувствуешь, если дашь мне осмотреть тебя, то, наверное, я смогу вылечить любую болезнь.
Людвиг велел всем выйти. Когда они остались одни, он рассказал о своей пикантной проблеме.
- Покажи-ка язык, господин… Открой рот, скажи «А»… Скажи «Бэ»… Встань… Подними руки вверх, попрыгай… Хммм…
Ским еле удерживался от смеха. Испуганный аристократ выполнял все то, что он требовал. Это была месть за попытку снасильничать Эльту.
- Что же, граф, я вижу, что вас отравили. Яд мне известен, и он достаточно серьезен, чтобы внутренности человека сварились за несколько месяцев. Маленькие частички порошка оживают внутри, начинают бегать по кишкам и резать их ножиками. Со временем они дойдут и до сердца, а пока они разрушают все то, что попадает у них на пути…
Граф со страхом слушал Скима. Его лицо побледнело: он представил, как маленькие белые песчинки сейчас кромсают его мочевой пузырь.
- В общем, карачун тебе, граф, если не примешь противоядие. И принимать его надо долго, почти месяц. То почти те же самые белые песчинки, только добрые. Они перебьют злых и растворятся.
- У тебя есть это противоядие?
- Есть, господин. Но, видишь ли, я человек бедный, и изготовление порошка отнимет у меня много сил и времени… Я могу опоздать…
- Я заплачу тебе тысячу талеров, если ты спасешь меня! Только быстрее!
Тысяча талеров – достаточно большая сумма. Ским и не ожидал, что его дело может иметь такой приятный доход.
- Как будет угодно господину. Я приду завтра с противоядием. Если ты сомневаешься во мне, то вели сначала испробовать его дегустатору: оно безвредно и даже приятно. Однако злоупотре им не стоит.
- Я буду ждать, только быстрее! Поторопись, добрый человек!
Вечером того же дня революционеры доставили парню сахар и миндаль. Страшно подумать, сколько денег и усилий потребовалось Греберу, чтобы достать сахар, ведь это был очень редкий продукт, и везли его за тысячи миль отсюда.
Юноша истер в порошок миндаль и смешал с ним часть сладкого песка. Затем засыпал получившуюся смесь в колбочку, закупорил и понес графу.
- Противоядие действительно поможет уже через несколько дней, господин. Однако принимать его следует очень осторожно. Всего одну ложку в два дня, и смотри, чтобы смесь в ложке лежала ровно, без бугорков и впадинок.
Ским продемонстрировал, как надо все это делать, и подал дозу графу. Тот, дождавшись, пока дегустатор не испробует сахар вперед него, дождался утвердительного кивка и опорожнил ложку.
- А это твое противоядие очень даже ничего, вкусное. Я-то думал, все лекарства обязаны быть горькими, - признался Людвиг.
- Оставляю тебе этот порошок. Послезавтра прими его снова, но помни: только один раз в два дня! Когда смесь закончится, я уду приносить еще. А теперь, господин…
- Дайте ему тысячу талеров! – повелел граф. Деньги тут же были выданы. Поклонившись, Ским понес к себе домой звенящий мешок. Для верности он попетлял по городу и сбросил предполагаемый хвост. Снял свою дерюжку и повязку с лица, спрятал в укромном месте и вернулся домой уже в своей обычной одежде.

***

С тех пор Людвиг фон Зоммерштадт каждые два дня исправно принимал противоядие. Когда его недуг прошел, он был очень благодарен Скиму, но поразмыслил, что неплохо бы для верности принять еще сахара. К тому е, лекарь не запрещал и даже дозволял. За каждую колбочку аристократ платил по сто талеров.
Гребер как-то раз снова приехал в город и спросил: зачем Скиму понадобился миндаль? Тот обещал объяснить.
- Понимаешь, ведь граф уже привык каждые два дня принимать дозу лекарства. А покрошенный в пыль миндаль почти не заметен, хотя оставляет после себя запах. Людвиг к нему привык, он уже знает, что его противоядие пахнет миндалем. И вот однажды, когда у него закончится очередная колба, я принесу ему новый яд. Одна его ложка сможет убить лошадь: помнишь, я тебе рассказывал? А этот яд очень похож на сахар, но имеет еще и запах миндаля. Наша жертва даже не сможет отличить сладость от отравы.
- Он умрет мгновенно?
- Да. И причем только через два дня после того, как у него закончится настоящий сахар. В это время ты сможешь возмутить народ и захватить власть. Позволь спросить: что ты успел сделать за все прошедшее время?
- О, я тоже его даром не терял. У меня под началом уже две сотни беглых крестьян, наемников, ополченцев вроде знакомого тебе Йоханса. Мы грабим караваны и продаем свою еду и выпивку. В Зоммерштадте нет и намека на голод, потому что мои предприятия обеспечивают город пищей. Зато мы получаем доход в двойном, даже в тройном размере: от разграбленных караванов, от трактиров и от того, что наши враги не обогащаются на местных. Сироты взбаламутили народ, теперь по улицам бродят толки о том, как несправедлива власть. Стража подкуплена, многие из них в случае восстания согласились помогать нам.
- Все равно, когда город станет независимым, армия разобьет тебя.
- Тебе пришла пора кое-что узнать. Ты думаешь, что в нашей погрязшей в бедноте и разбое стране нет возмущенных, как мы? Если хочешь знать, для меня подал пример один южный великий герой по имени Тед. От него пошли все бунты и восстания. На юге целый народ – евпахи – пошли войной на короля. И недавно ко мне в лагерь прибыл один из них. Он обещал помощь. Скоро сюда подойдут три сотни евпахийского войска, конные и пешие. Они помогут нам отстоять город. Скоро революция охватит все королевство, король будет свергнут, а вместо него будет назначен собор людей от разных городов. Мы называем это «демократия».
- Мы – это кто?
- Я. Мои люди. Евпахи. Другие разбойники и бунтари.
- Не знаю, получится ли из этого что-либо хорошее. Я, наверное, буду уже не нужен тебе после того, как Зоммерштадт будет твоим. Отпустишь меня вместе с моей невестой искать счастья в другой стороне, и я буду очень тебе благодарен.
- Сначала дело надо сделать, - решительно сказал революционер. – Когда я и мои люди смогут войти в город?
- Зелье для графа закончится через четыре дня. Через шесть дней, после обеда, в два часа пополудни он уже будет валяться мертвый.
- Значит, через шесть дней. К этому времени сумеют подойти степняки. Их посол прискакал ко мне одвуконь с сообщением: «Мы в четырех дневных переходах, идем на помощь. Нас триста, конные и пешие». Знаешь что, мне известно, что у тебя в городе семья. Уведи ее пока в «Золотой Гребешок», там будет выставлена надежная охрана. После того, как мы обезоружим всех стражников и наемников и захватим ратушу, город будет наш. В пять сотен пар рук как-нибудь сможем оборонить Зоммерштадт.
- Решено. Спасибо тебе за заботу.
- Я у тебя, Ским, в неоплатном долгу. Да и не только я, а все люди этого города, в будущем ставшие свободными.

***

Юноша, от греха подальше, все ценные вещи, деньги, Эльту, Ламбию, Понта и бабушку Софию насилу переместил в «Золотой Гребешок». Оставался всего один день до того, как граф умрет. Яд с запахом миндаля под названием цианистый калий уже был у Людвига, и участь его была уже решена. Только чудо могло спасти его.
Парень опасался за свой дом. Вдруг мародеры решат поживиться в нем? Однако как своему верному человеку и приближенному Иоганн отдал в подчинение десять человек с командиром Йохансом. Старый друг обещал сторожить дом.
Накануне нападения прискакал гонец с предложением присоединиться к штурму. Ским не стал отказываться. В трактире осталась толпа близких бунтовщиков, весь тот район города был набит ополченцами и солдатами. Но главная сила повстанцев надвигалась снаружи.
Ранним утром юноша прискакал на купленном лихом коне в лагерь революционеров. Через несколько часов верные люди подадут сигнал, и орда конных ворвется в город. Никто из граждан не будет убит, ведь восстание проходит ради них. Убийца был одет в свой серый костюм: короткую рубаху, штаны, сапоги. Повязка на лице была опущена, капюшон откинут, а руки и ноги нетуго стягивали кожаные ремешки.
В трех милях от города, всего в трех милях остановились революционеры. Полторы сотни лошадей были привязаны к деревьям в березовой рощице, почти четыре сотни воинов хоронилось рядом с ними.
Гребер по такому торжественному случаю нацепил на свою длинноволосую голову подшлемник и северный шлем без очков, но с переносицей и с бармицей на шее. На груди у него поблескивала кольчуга с железными хами, за спиной – красный плащ, в ножнах – широкий прямой одноручный меч. На верхушке шлема, на стальном шпиле, развевался белый гребень.
Воины были отчасти знакомы Скиму, но из Зоммерштадта тут была всего сотня ополченцев. Эти сидели радостные, словно сбывается их давняя заветная мечта. Большинство составляли высокие, благородные, черноволосые и лихие люди в красных рубахах до колен, кольчугах и странных шапках. Словно бы у цилиндра отрезали поля, а поверхность оставшегося куска облепили шерстью, крашенной в черный цвет. Евпахи называли этот головной убор папахой. У каждого с собой имелась пика и са; некоторые так же приготовили луки.
Командиров евпахов был молодцеватым парнем лет двадцати пяти, кудрявый, лихой, как и все его племя. Он отличался от других пером на шапке, широкими алыми штанами и необычайно живым поведением.
- Так вот он каков, этот твой человек! Молод, а я-то думал, он постарше будет. Надеюсь, этот Ским умеет биться верхом, потому что только верховым сегодня достанется вся слава! – громогласно объявил он, увидя юношу. Гребер положил ему руку на плечо, а второй рукой поприветствовал своего приближенного:
- Ты пришел! Славно, людям понравится видеть тебя среди нас, в бою. Думается мне, что кровь таки прольется. У графа под началом полсотни стражников, и еще сотня наемников. Маловато, да тут тихая провинция. Была. Теперь-то Людвиг поплатится за свою халатность!
- Биться верхом я не обучен, у учителя не было лошади. Зато прокатиться рядом смогу, из седла не вывалюсь, - скромно ответил Ским.
Взглянув на лицо предводителя евпахов, Иоганн поспешил вставить:
- Ты не думай, мой Ским однажды шестерых человек зарубил в бою. Если что-то надо по тихому провернуть, то ему нет равных.
- Так он, значит, вор, крыса и жид! – рассердился евпах.
- Скажи свое имя, чтобы я мог нормально вызвать тебя на поединок, - тут же ответил юноша.
- Я – Василь Лиходей, атаман евпахской полутысячи!
- А я – Ским, воин и убийца.
- Тем более мне будет приятней биться с нечестивой крысой!
- Перестаньте! – вмешался Гребер. – Сейчас не время, вот-вот будет подан сигнал!
- Успеется, - проворчал Василь, спрыгивая с коня.
- До первой крови! – в отчаянии крикнул Иоганн.
Вокруг собрались заинтересованные люди. Евпахи шумно ставили на своего атамана, а городские – на Скима. Последнее было особенно приятно юноше, потому что его противник, молодецки пройдясь по припорошенному снежком лужку, выхватил саблю и завертел ею перед собой. Со свистом клинок выделывал восьмерки, блистал на солнце и рассекал воздух.
Юноша высвободил из ножен свой меч. Он медленно обхватил обеими руками рукоятку и встал в стойку.
Евпах скрипнул снежком и тут ринулся в атаку. Са его двигалась невообразимо быстро; казалось, она наносит удары одновременно в трех местах. Это легкое оружие было гораздо быстрее меча Скима. Однако тот каким-то чудом умудрялся отбить все атаки, но для наступления парню не хватало времени. Если бы он замахнулся, са уже полоснула бы его по беззащитному телу.
Зрители кричали, но умеренно: вдруг еще в городе заметят и тревогу поднимут. Некоторые даже забрались на деревья, чтобы лучше все рассмотреть.
Отчаявшись контратаковать, Ским отступал. Василь, казалось, обезумел от близкой победы: он кричал, гикал и бил все быстрее. Еще несколько секунд, и юноша обязательно пропустил бы удар, поэтому он пошел на риск. При очередном ударе он далеко отвел лезвие сабли и кинулся на евпаха, разворачивался и нанося удар левым локтем в подбородок, правой продолжая удерживать саблю в стороне. Горячий предводитель пошатнулся, но устоял, и поэтому смог лишь ударить не глядя, прежде чем клинок тяжелого меча ударил его в бок. Брызнули сверкнувшие на солнце колечки кольчуги, брызнула и кровь.
Ским неглубоко порезал Василя в левый бок, тот же достал его одновременно в плечо левой руки. Вышла ничья.
- Что же, теперь я хотя бы вижу, что ты не слабее меня в ближнем бою, - глубоко удовлетворенным поединком, сказал наконец Василь. Он стянул с себя поврежденную кольчугу, замотал тряпками неглубокий порез, а затем воин поднес ему другие доспехи.
- Я мог бы ударить и сильнее, ты же ударил, как мог, - ответил юноша, занимаясь своим плечом. Гребер был счастлив, что после сражения повздорившие воины сделались друзьями.
- Зато ты не смог бы меня достать, если бы не риск.
- Значит, мир?
- Мир!
Василь и Ским пожали друг другу руки, и тут кто-то крикнул:
- Сигнал! Сигнал!
В небо взвилась зажженная стрела.

- Сигнал! Сигнал!
В небо взвилась зажженная стрела со стороны города. Она описала широкую дугу и плюхнулась в снег.
- По коням! – зычно прокричал Василь Лиходей и сам вскочил на своего гнедого аргамака. Евпахи живо вскочили в седла. Всего конных оказалось около полутора сотен: остальные торопливо строились позади.
- Евпахи! В атаку… Марш!
Заревев, всадники вспугнули птиц с насиженных мест. Гребер, Ским и еще несколько местных с лошадьми встали рядом с Василем.
Сначала шагом, затем рысью орава ринулась по полю. Отсюда до самого Зоммерштадта было три мили по открытому, кое-где изрытому холмами лугу.
Кони убийцы и Иоганна были не хуже евпахова аргамака, а потому они не отстали от общего строя, в отличии от остальных горожан. Многочисленные союзники взревели еще громче, повынимали сабли и похватались за пики. Постепенно рысь перешла в бешеный галоп. Конники, размахивая сами, визжа, свистя и улюлюкая, неслась по дороге на ворота.
Со стен прилетело несколько стрел, но это было неопасно. Испуганные люди у ворот расступились, и евпахи проскакали по телам зарезанных сторожей. На улицах почти никого не было, лишь только горожане из окон подбадривали своих освободителей: они пришли, как и обещали сироты и подкупленные глашатаи. Жидкая цепочка стражей в белых туниках попыталась остановить конную лаву, но их смели и даже не заметили. Впереди всех скакал Василь в папахе набекрень, с окровавленной саблей, с диким криком. Постепенно революционеры выбрались на площадь перед ратушей. Тут-то их и встретила вся армия покойного графа. Думая, что пощады не будет, наемники и оставшиеся стражники построились ровными рядами. Первые две шеренги держали копья, причем самая первая линия присела на одно колено и уперла обратный конец пики в припорошенную мостовую. Василь остановил атаку. Налететь конным строем на копейщиков означало загубить самый лучший отряд повстанцев.
- Бей их из луков, ждем пехоты!
В ответ на стрелы евпахов из окон ратуши прилетели арбалетные болты. Потеряв с десяток человек убитыми, конники сочли за лучшее отступить к улицам и спешиться. Атака сходу захлебнулась.
Но вот в город вошли сотни пеших воинов. Они бежали по улицам, чтобы подоспеть на помощь своим. С двух разных направлений неслись в атаку революционеры.
Завидев, то помощь близка, Василь собрал вокруг себя спешившихся евпахов и повел за собой в атаку.
Предсказание атамана не сбылось: в этом бою конным не суждено было собрать всю славу. Бой получился жестокий и долгий: наемники не желали сдаваться. Сняв с крупов лошадей щиты, конники дрались с бросившими копья врагами. Повстанцы стиснули отчаянно сопротивляющихся наймитов с трех сторон, к ним на подмогу подошли осмелевшие городские мужики с дубинами, досками и прочим хламом. Спустя минут двадцать строй наемников начал редеть, рваться и прогибаться. Израненные, они прижимались спинами к стенам ратуши и отмахивались мечами. Сабли их иссекли вдоль и поперек. Наконец последних сопротивляющихся перебили, и внутрь ратуши ворвались победители. Им было приказано ничего не грабить: все богатства графа должны пойти на нужды города. Но все-таки многие не послушались приказа. У таких отбирали награбленное и секли их кнутами после боя. Горожане, смекнув, что свои все-таки победили, вышли наружу и помогали растаскивать раненых, собирать в кучу доспехи и оружие, хоронить мертвых. Всего евпахи потеряли убитыми около сорока человек; наемники полегли все. Некоторые стражники пожелали сдаться: этих щадили и заставляли работать. Всего насчитали двести тридцать убитых врагов.
Разгоряченные боем воины потихоньку начали остывать. Победа была достигнута, Зоммерштадт освобожден. Далее все должен был решать Гребер сотоварищи.
Однако прежде он подозвал к себе Скима и велел выдать тому тысячу монет из казны графа.
- Вот и сделано дело. Ты, кажется, что-то говорил об уходе? Я дозволяю тебе уйти. Видел, как ты со всеми дрался.
- Благодарю. Здесь, наверное, очень скоро начнется новая война, а мне надобно ее избежать. Ведь как простой солдат я стою меньше всего. Могу попросить тебя только об одном: позаботься о моей матери, о ремесленнике Понте и о бабушке Софие. Пускай они поселятся в нашем доме.
- Добро! Знай же, Ским, что ты отныне можешь пользоваться моим доверием и расположением. Куда бы ты ни отправился, я велю выдать тебе несколько сопровождающих из евпахов. Да, еще Йоханс. Можешь забрать его с собой, если он не будет против.
- Благодарю тебя еще раз. Сопровождение мне пригодится.

После громогласно победы юноша забрал из охраняемой таверны родных и деньги. Оставленный в доме Йоханс с несколькими людьми действительно отпугнул парочку мародеров.
Эльта была ошарашена переменами в городе. Она не в силах была вымолвить ни слова, когда видела проходящих по улицам диких евпахов, весело подмигивающих ей. Не думала она, когда отравляла графа, что это дойдет до таких размеров.
Когда наконец все дела были сделаны, Ским пригласил свою девушку на разговор.
- Эльта, ты видишь, что произошло в Зоммерштадте. Очень скоро сюда пожалуют войска короля. Может, через месяц, а может, и через два тут закипит новая битва, пострашнее сегодняшней. Поэтому я тебе предлагаю покинуть эти места и идти на юго-восток, в степи, где мы можем переждать страшные времена и пожениться. Я спрашиваю твоего слова: ты согласна?
- Конечно, согласна! Жалко оставлять тут твою маму, но, я надеюсь, с ней все будет в порядке. Понт приглядит за ней.
- И командир этих людей тоже. Нам обещали нескольких воинов в сопровождение. Это хорошие люди, особенно Йоханс, мой старый товарищ. Завтра же мы поедем!
- Я согласна!

А на следующий день был пир в честь защитников и освободителей. Евпахи оставались здесь, чтобы сложить свои буйные головы за правое дело в обороне Зоммерштадта. Иоганн крепко взял власть в свои руки и быстро навел порядок.
Воины достались все как на подбор: Йоханс, с ним три верных человека, и еще трое евпахов. Каждый из них был отлично вооружен, у всех имелись доспехи и кони. Ским так же купил отличную кобылку для Эльты, походные шатры и прочие вещи. Скоро был отъезд.

Простившись с матерью, Понтом и бабушкой, юноша отлучился на пару деньков, съездил в окрестности родного Стимильда и закопал две тысячи заработанных талеров. Еще примерно триста у него имелось с собой как на карманные расходы.
Вот так закончились его приключения в Зоммерштадте. Теперь перед ним была дорога, любимая девушка и верные люди. Евпах по имени Дресиль обещал научить его владению саблей и конному бою, ведь в степях без этого не обойтись. По словам южан, у союзников уже имелось при себе несколько городов, в которых можно было бы спокойно пожить, не ожидая королевской облавы.
Рано утром Ским, Эльта и семеро охранников выехали из города на юг.