Небо...Небо...Пушистые облака стремительно рассекают его лазурную гладь. Но человеческому глазу сие движение незаметно. Для него облака едва движутся, подгоняемые нетерпеливым ветром. Солнце... Небесный фонарь, висящий над троном Одина в Асгарде. Он освещает весь мир, все необозримые просторы Кальрадии, изливая живительное тепло и свет на землю...Рагнар поднялся с мягкой травы и огляделся вокруг. Пред ним раскинулся широчайший луг, края коего не были видны за туманной линией горизонта. Причудливые узоры, составленные из множества цветов, украшали его волнистую гладь. Справа виднелся мрачный темно—зеленый лес, разлапистые ели коего соседствовали с могучими кряжистыми дубами. Рагнар развернулся. Его взору открылся небольшой дворик на маленьком взгорке. Деревянная изба, деревянный же сарай, маленький огородик да баня—вот и все хозяйство. Мальчонка глянул на яркое, слепящее глаза солнце.»Полдень. Скоро обед.»—при слове «обед» Рагнар сразу ощутил во рту дивный вкус матушкиной снеди, и мальчик быстрым шагом начал спускаться с холмика, на котором дотоле стоял. Внезапно он заметил несколько фигур, выезжавших из леса. Присмотревшись, Рагнар увидел, что эти люди в доспехах и вооружены. Было же их не менее десятка. Мальчика сковал страх. Он хотел было рвануться к дому, дабы сообщить отцу о незнакомцах, но ноги вдруг перестали повиноваться ему. Его тело неожиданно само по себе легло в густую, шелестящую на ветру траву, мгновенно скрывшую от чужих глаз, прижавшись к земле. Мальчик не мог пошевелить и пальцем.«Что это?! Почему я не могу двигаться?!»—к страху за родителей прибавился страх за себя.—«Неужели дух вселился в мое тело?!»—Неожиданно матушкины сказки стали пугающе реальными. Рагнара сковал ужас, доселе непознанный им. Тем временем всадники подъехали к воротам двора. Навстречу им вышел отец, державший руку на мече. Он начал что—то говорить, но всадники неожиданно перешли на галоп. Похоже, отец ожидал этого, так как проворно отпрыгнул внутрь двора и захлопнул одну створку ворот. Двое всадников, не успевшие осадить коней, с разгону врезались в крепкие, тяжелые дубовые ворота. Послышался громкий треск и лошадиное ржание. Наездники обоих лошадей так и не встали—видать, переломали себе кости. Но в другую часть ворот, оставшуюся открытой, внеслись остальные всадники. Изнутри послышался звук сталкивающейся стали. Спустя некоторое время раздался короткий вскрик. Рагнар замер, отгоняя настойчивую мысль. Но в этот момент вновь возобновились звуки боя. Еще два раза замирал Рагнар, отчаянно молясь, чтобы вновь раздавшийся крик не принадлежал его отцу. И еще два раза, после короткой паузы, начинали свой танец мечи. На этот раз песня клинков была долгой. Но наконец прозвучал её последний аккорд—предсмертный крик. Звуки боя прекратились. У Рагнара бешено застучало сердце. В голове билась и вопила та самая мысль, которую мальчик отгонял все это время—«Мой отец убит…». Три слова…Всего три слова, и жизнь летит кувырком в бездну хаоса. Мечты исчезают в пламени костра судьбы, а жестокая жизнь рвет в клочки прежние представления о ней. Рагнар не сомневался что последовавший вскоре крик принадлежал его матери.В груди что—то оборвалось В сердце образовалась странная пустота, которую было нечем заполнить. Как будто дыра в груди, которую нельзя зашить. Просто нечем. В голове не было ни одной мысли. Они словно вымерли. Из глаз ручьем текли слезы, но Рагнар не замечал их. Он смотрел вперед невидящим взором. Душа его погрузилась в пучины тьмы. Мальчик не услышал раздавшихся вскоре воплей убиваемых домашних животных. Он полностью ушел в себя. Никого больше нет, Никогда он больше не увидит доброй маминой улыбки, не почувствует, как её рука ласково гладит его по волосам, не услышит её добрый, тихий, наполненный нежностью и любовью голос… Он больше никогда не почувствует твердой руки отца на своем плече, не увидит его улыбающегося лица, не услышит его веселого, громкого, заливистого и счастливого смеха… Все это теперь потеряно…Навсегда…

***
Рагнар медленно возвращался из поглотившей его сознание чернильной тьмы. Он снова видел луг вокруг себя. Но тот словно изменился. Трава потемнела, цветы потускнели, померкло солнце на ставшем вдруг блеклом небе. Мрачные черные здания угрюмо смотрели окнами на окружавшую их природу. Рагнар не знал, сколько времени он вот так пролежал. Руки и ноги ужасно затекли. Мальчик вдруг понял, что может двигаться и больше не прикован к земле. Однако это не принесло ему радости. Он машинально отметил это у себя в памяти и тут же забыл. Рагнар поднялся и медленно побрел ко двору. Распахнутые ворота безжизненно скрипели, раскачиваясь от неведомо откуда взявшегося ветра. Рагнар замер перед створками, не решаясь войти: сердце его мучительно сжалось, и все тело покрылось гусиной кожей. Он через силу, словно преодолевая сопротивление воздуха, поднял ногу и продвинул её чуть вперед. Опустить, поднять следующую ногу, перенести её чуть вперед и снова опустить. Неожиданно он обнаружил себя в воротах и его взору предстал такой родной и привычный, но неузнаваемо преобразившийся, будто помрачневший двор. Окна обезлюдевшего дома словно хмурились на застывшего Рагнара. Взгляд Рагнара скользнул по телам в черных кольчугах и остановился на четвертом теле, облаченном в простую домашнюю рубаху и штаны. Меч бесполезной железкой лежал подле бессильно разжавшейся ладони. На белой ткани в левой верхней части груди виднелось ярко-алое пятно, неестественно ярко выглядевшее на фоне общего сумрака. Взгляд мальчика передвинулся на лицо мертвеца. До боли знакомые черты, искаженные в доселе невиданном выражении ярости, смешанной с отчаянием. Из полуоткрытого рта вниз к шее сползает засохшая струйка крови. Рагнар медленно подошел к телу отца. Его ноги подкосились, и он рухнул на колени подле трупа. Мальчик смотрел в искаженное яростью омертвелое лицо отца. По щекам струились слезы, а сердце пульсировало тупой болью. Рагнар всхлипывал, и, не имея сил дальше сдерживать рыдания, упал лицом на грудь отца:
—Отец…Зачем? Почему?! Почему именно ты?! Что ты такого сделал?! ОТЕЦ!!!!!!!—Рагнар кричал охрипшим голосом, кричал от боли, от ярости, от беспросветного отчаяния и горя. Его тело содрогалось от рыданий, и губы тихо бормотали:
—Отец…Отец…

***
Рагнар медленно разлепил глаза. Белая ткань. Кажется, он уснул на отце."На теле отца."—немедля напомнила безжалостная память. Воспоминания резко всплыли в памяти, живо и остро напоминая Рагнару все произошедшее с ним. Рагнар застонал и схватился за голову. Сухие глаза больше не испускали слез. Мальчик медленно поднялся. Перед глазами предстал все тот же сумрачный двор, словно замерший во времени и пространстве. Рагнар медленно побрел в дом. Распахнутая дверь сиротливо болталась от порывов ветра. Мальчик робко переступил через порог и сделал несоклько шагов вглубь дома. Он заглянул в обеденный зал и замер. На полу в центре комнаты лежало тело в простом шерстяном платье. Алеющая на шее рана. Засохшая лужица крови на полу. Раскрытый в беззвучном крике рот и наполненные первобытным ужасом глаза.
—Мама…—тихо прошептали губы.—Мамочка…—Рагнар вдруг рванулся к телу и рухнул на колени. Мальчик обхватил мать руками и прижался к ней, содрогаясь от беззвучных рыданий. Глаза не извергали более слез, но сердце рвалось на части. Душу раздирали безжалостные когти горя, а со стороны будто слышался жестокий смех беспощадной судьбы, умеющей лишь смеяться над человеческим несчастьем…

Медленно забрезжил в глазах свет. Деревянный потолок. Рагнар резко сел. В бедре расцвел бутон боли, заставив воина сдавленно застонать и опрокинуться обратно на кровать."Хель побери эту рану, этот меч, этого свада!"-В памяти всплыли недавние воспоминания, заставив Рагнара заскрежетать зубами и со всей силы дать кулаком по стоявшему рядом с кроватью столику. Грудь мгновенно разъярившегося воина ходила ходуном, а сам он задыхался от ненависти."Харингот, клянусь всем тем, что у меня есть—я заставлю тебя пожалеть обо всем! Слышишь, обо всем! Да скрепят мою клятву боги!"—Дав мысленную клятву, Рагнар медленно успокаивался." Боги, пффф,—фыркнул до боли знакомый голос,—Эти боги ничего не могут, кроме как набивать брюхо в Асгарде! Я единственный пытался хоть что-то сделать, но они всполошились, заточили меня в эту вонючую пещеру, и вот итог: мне приходится вселяться в разум простого смертного, дабы созерцать мир."—закончил свою речь голос. Рагнар ошеломленно молчал."Т-ты…Т-ты Локи?"—"Ну а кто ж еще. Он самый. Только вот не говори сейчас, что я воплощение зла и прочую чушь. Можешь считать, тебе повезло, что в твою голову вселился я. Я уже десяток раз спасал тебя от смерти, когда ты спал, был без сознания, в сознании…Перечислять можно долго. Но вывод один—я полезен тебе, а ты мне. По-моему, очень взаимовыгодно."—хмыкнул Локи."Я не позволю вершителю зла жить у себя в голове! Убирайся прочь!"—ошеломленно и вместе с тем гневно думал Рагнар."О бог мой пень, такой же дуралей, как и все. Почему меня сразу обвиняют во зле и всяческих грехах? То, что меня заточили в пещеру, еще не значит, что я воплощение зла. Настоящее, истинное зло—это великаны, йотуны. И, между прочим, если бы я однажды не запутал их своими речами, сейчас до сих пор бы шла битва богов и великанов. Спасибо моему красноречию. Так что я и на добрые дела горазд."—вновь хмыкнул Локи."Чтобы ты там не говорил, я тебе не верю. Каждый злодей стремится обелить свое имя, но его злодеяния слишком явны и видимы, чтобы поверить ему!"—стоял на своем Рагнар."Понятно. Разговор сейчас бесполезен. Явлюсь, как поумнеешь.2—и голос исчез, так же внезапно, как и появился. Рагнар схватился за голову."Вот что то был за голос, во чья воля повелевала моим телом—Локи! Черт, черт, черт! Сожри меня Фенрир, если меня не сожгут на костре за такого проживателя! Вляпался я в дерьмо по самые уши…И не могу рассказать о Локи никому. Даже Хальд сразу от меня отвернется…Так, спокойно. Теперь ни в коем случае нельзя напиваться, а то еще сболтну спьяну. Да и вообще поменьше говорить надо."—воин утвердительно крякнул и осторожно сел. Мысли о Харинготе ушли в дальние закоулки сознания, не смея мешать северянину. Рагнар медленно попытался встать. Бедро сильнее запульсировало болью."Чтоб мне в Хель провалиться, я же теперь еще месяца два нормально ходить не смогу!"—гневно подумал воин, разозлившись на собственную немощь. Дверь в комнату открылась. На пороге показался Хальдер:
—Рагни! Очнулся таки!—и друг рванулся к воину, стиснув его в своих медвежьих объятьях.
—Хальд, раздавишь,—улыбнулся Рагнар.
—Ничего, ты мне и раздавленным нравишься.—усмехнулся Хальдер, настойчиво толкая Рагнара на кровать.
—Да хватит меня пихать! Мне нужно напрягать ногу, чтобы она быстрее вылечилась!—возмутился Рагнар.
—Э, нет. Чем больше ты будешь двигаться, тем больше будет болеть нога и тем дольше она будет восстанавливаться.—помотал головой Хальдер.—Кстати, сегодня торжественные похороны и пир в честь победы. Странноватое сочетание, не находишь?—с бледной улыбкой на лице спросил Хальдер. Рагнар ничего не ответил. Он вспомнил про Бранда. Друга, товраища, всегда такого спокойного и рассудительного…
—Когда это все начинается?—глухо спросил северянин.
—В полдень. Еще около двух часов осталось. Но тебе нельзя идити, у тебя такая…
—Я пойду,—оборвал Хальдера Рагнар. Тот понимающе взглянул в глаза воину и сказал лишь:
—Хорошо.—Друг направился к выходу из комнаты. Уже на пороге он обернулся и сказал:
—Сейчас будет завтрак. Спускайся вниз. Если не сможешь идти сам, крикни мне—Рагнар молча кивнул. Дверь со скрипом закрылась. Северянин начал тихонько вставать. Через некоторое время это ему удалось. Он начал шагать, осторожно подволакивая правую ногу вслед за здоровой левой. Спустя минут десять он дошел до лестницы, ведущей в зал. Когда северянин спустился, его поприветствовали товарищи, сидевшие недалеко за столом. Рагнар скользнул взглядом по их лицам. Хальвдан, Тормунд, ярл, Хальдер, Хеймдир…Вот и все выжившие из некогда большого отряда, состоявшего совсем недавно из более чем трех десятков человек. Воин тяжело вздохнул и начал движение к столу. Когда он сел, как раз принесли еду. Норды завтракали, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Они пытались казаться веселыми, но в глазах их таилась печаль и ненависть. Натянутые, бледные улыбки, неестественный смех—норды пытались обмануть самих себя. Наконец последний северянин оставил пустую тарелку. Ярл молча кинул, и все норды встали и, как по команде, отправились наверх. Рагнар удивленно взглянул на Хальдера:
—Куда это все?
—Сейчас к нам придут посланцы хана с церемониальной одеждой.—пояснил Хальдер. Рагнар хмыкнул и пошел вперед. Через несколько мучительных минут подъема по лестнице он зашел в свою комнату, сел на кровать и стал ждать.
Спустя некоторое время в дверь вежливо постучались. Рагнар крикнул:
—Входите!—Дверь отворилась, и на пороге показался…Лагир! Седой кергит усмехнулся и вошел внутрь.:
—Здравствуй, Рагнар.
—Здравствуй, Лагир. А…а почему ты ко мне пришел? Я ожидал, что ко мне придут люди хана.—растерялся Рагнар.
—А я по твоему кто? Я, между прочим, командир лазутчиков-кемлыков. Попросту говоря, личный шпион и убийца хана.—усмехнулся Лагир. У Рагнара отвисла челюсть.
—К-к-как ?А почему ты тогда проигрывал тому сваду на стене?—недоумевал северянин.
—Я проигрывал? Это тебе так показалось. Я уже почти рванулся для контратаки, но ты укокошил поганца.
—А камни почему таскал?
—Чтобы притвориться рабочим, послушать, какие настроения среди простого люда ходят. Не назревает ли бунт, и все такое. Ну ты понял.—Рагнар кивнул, все еще удивленный открывшейся истинной личность Лагира.
—Ладно, держи свою одежку. Я пойду тогда. Встретимся на похоронах.—при этих словах лицо Лагира помрачнело, и он быстро вышел из комнаты. Рагнар взял сверток с одеждой. Черные штаны, рубаха такого же цвета, черно-серебряный жилет и сапоги из черной кожи. Траурная одежда. Воспоминания тут же всплыли, мгновенно разозлив воина. Тот едва сдержался, чтобы не треснуть по злополучному столику.
***
Норды вошли на заполоненную народом площадь. Как ни странно, при таком скоплении людей над площадью висело гробовое молчание. Повсюду можно было увидеть заплаканные лица женщин и детей, хмурее, мрачные лица мужчин. Вокруг словно висела аура всеобщего горя. Рагнар ковылял, пробираясь через толпу. Спереди и сзади шли товарищи, облаченные в такую же одежду, что была и на нем. Впереди, на невысоком деревянном помосте, стоял хан, облаченный в доспехи из вороной стали. Позади него стоял человек в желтой мантии и с белой шапкой в виде конской морды на голове. Вокруг этих двух людей мрачным обрамлением стояли деревянные гробы. Рагнар остановился, последовав примеру своих товарищей. Хан начал говорить:
—Сегодня мы собрались здесь, чтобы восславить воинов, сражавшихся в этой битве. Некоторые из них живы, а некоторое погибли геройской смертью от вражеского клинка. Но смерть их была не напрасной. Они защищали свое отечество, свой народ И поэтому мы должны гордиться этими, без сомнения, великими воинами. Но я хочу обратить особое внимание на еще одних героев этой битвы. Это—воины из Северного королевства, хотевшие поучаствовать в турнире, а в итоге отважно и бескорыстно пришедшие нам на помощь. Они защищали нас, и многие из них погибли. Ярл, я сожалею о тех воинах вашего отряда, что покинули этот мир. Но они заслужили славу и почет, и погибли воистину героической смертью. И вы по праву заслуживаете той награды, что была обещана за победу на турнире. А теперь давайте же споем погребальную песнь, и сожжем тела усопших в священном огне, дабы ветер развеял прах этих великих воинов!—закончил хан, громко крича на всю площадь. Толпа дружно грянула:
Мы песнь погребальную павшим споем
Покоятся пусть, охраняемы склепом
Всю правду мы не впервой узнаем-
Каждый из них погиб за свой дом
За Родину, что пылала огнем
Войны...

Каждый из них-отмщен
Будет, клянемся, нашим огнем
И сталью наших клинков.
Мы не простим врагов.

Они при жизни храбро сражались
И нам их теперь не забыть
Они провели сквозь историю
Своей истории нить.
И каждый помнит, как с ними братались
Мы...

Каждый из них-отмщен
Будет , клянемся, нашим огнем
И сталью наших клинков.
Мы не простим врагов.

Теперь они приняты, может, в раю
И смотрят на нас с небес.
А нам тоскливо и грустно сейчас
Веселого смеха их без.
Они погибли, сражаясь в бою
За жизнь...

Каждый из них-отмщен
Будет , клянемся, нашим огнем
И сталью наших клинков.
Мы не простим врагов.

Медленно догорали остатки обуглившихся гробов. Рагнар с тоской взглянул на них, вспоминая своих товарищей, погибших на этом злосчастном турнире…Из глаз текли соленые слезы, но воин не замечал их. Он все смотрел на багровые языки пламени, плясавшие на черной от копоти древесине гробов…
***
Позади таяли в невесть откуда взявшейся туманной дымке стены Угэдэя. Впереди расстилалась грязно-желтая пыльная степь. Разгар лета…На небе плыли облака, и Рагнару чудились в них очертания таких знакомых лиц товарищей, погибших на этом турнире…Гибельном турнире…