---

Де Циол

---

- Сэр Ливион! Сэр Ливион! - доносился голос из-за двери. Он становился все громче и громче. Вскоре дверь со скрипом отворилась. В комнату вбежал слуга Реодина - старина Бин. Ливион сидел неподвижно, держа в руках книгу, вдумчиво вглядывался в силуэт вошедшего. Что же на этот раз случилось, подумал Ливион, видимо, меня никогда не оставят в покое. Что же, это неудивительно. Сейчас май, близится праздники Ветров - отголоски тех языческих обрядов, которые не удается позабыть людям. Как-то мой отец пытался запретить эти праздники, но народ взбунтовался, а один из самых близких друзей отца, граф Акарун де Мирилан, передумал заключать династический брак, в который входил я(что было для меня величайшим облегчением), но для дома Де Циол это было чуть ли не оскорблением, потому что помолвка считалась официальной, так что отец решил возобновить праздники и дружба двух семей продолжилась, но холодок между Акаруном и отцом все равно остался. Женить меня не стали. Ну и слава богу.
Странно, подумал Ливион, как быстро могут испортиться отношения между людьми из-за какого-то пустяка. Может Акарун не смог так быстро отказаться от своих старых и языческих богов, в пользу нового монотеистического. Север не так уж охотно принимал новую религию Арклейна. Это и неудивительно, раз он поднимал восстание, когда король Карлусс I объявил новую религию, посрамив веру своих предков.
Было видно, что Бин переживает и торопится, но никак не решается прервать задумчивое молчание Ливиона.
- Сэр.. - Бин обратил на себя взгляд Ливиона, которого будто бы разбудили от сладкого сна.
- Бин! - улыбнулся Ливион - Как там мой дорогой братец?
- Сэр! Реодин.. Он просто сошел с ума! -
- Хм.. Неудивительно. Знаешь, Бин, с ним это частенько случается. - Ливион иронично улыбнулся. Частенько - это еще то словечко, но лучше было бы сказать - постоянно. Реодин сходил с ума постоянно, находя все новые и новые опасные для здоровья безумства, так сильно развлекающие Реодина, но так сильно разъедающие нервы бедного Бина.
- Не припомнишь где я оставил свою чернильницу? Мне нужно.. -
Ливион подошел к библиотечному шкафу напротив, достал книгу и задумался.
- Он участвует в кулачном бою! Вы можете представить? С простолюдинами!
Ливион поднял голову и усмехнулся.
- Ха! Очень похоже на Реодина.
- Это же позор на всю вашу семью! - Бин нервно замотал руками.
- Не смей так говорить. Мой дед пахал вместе со своими крестьянами в мирное время, но все-таки его восхваляют в песнях и балладах. -
Ливион грустно улыбнулся и взглянул в окно. Бин опустил голову, как провинившийся ребенок. Ливион посмотрел на него и грустно вздохнул.
- Бин, сколько лет ты уже служишь моему отцу, и в последствии моему брату?
- Уже долгих двадцать лет, Сэр.. -
Ливион улыбнулся и, отложив книгу на стол, повернулся к Бину, заложив руки за спину.
- И скажи, Бин, сколько раз Реодин попадал в такого вида передряги? -
- Много.. Довольно много.. -
Бин поднял глаза в сторону, словно считая, и недовольно сморщил лоб, будто бы проживая все те мгновения раз за разом. Ливион грустно улыбнулся.
- И сколько раз он выходил сухим из воды? -
- Всегда, Сэр, почти всегда.. -
Бин начал понимать к чему клонит Ливион и недовольно опустил брови.
- Вот видишь, Бин. - Ливион развернулся и возвратился в свое удобное кресло. - Я ему не нужен. Он разберется сам, как и всегда.
Бин сделал жалостливое* выражение лица. Он переживал за своего хозяина всем сердцем. Достойный слуга, подумал Ливион, недостойного хозяина. Ливион усмехнулся своим мыслям и достал толстенную книгу.
- Но Сэр! Его там могут убить..
Ливион иронично посмотрел на Бина и усмехнулся
- Ха! Реодина? Ты верно шутишь, Бин?
- Да и что подумает обычные люди! А что подумают знатные люди?
- Думаю, Реодину нет до этого дела.. Пускай знают, что Циолы не брезгуют и таким обществом. - ответил Ливион, уткнувшись в книгу, но неожиданно поднял голову - Бин, когда тебя начали интересовать внутренние дела Де Циолов?
Ливион усмехнулся, заметив неловкое молчание слуги, много раз я сам оказывался смущен или неловок, подумал он. Меня мало кто уважает из знатных, так как я в тени славы моего брата. Он их любимчик. Ливион грустно улыбнулся, представив своего брата, отважного воина, лидера, хоть и молодого, но вдоволь повидавшего крови и тяжбы жизни.
Ливион поднял голову, взглянув на Бина - тот все еще стоял на своем месте и нервно постукивал ногами о пол.
- Прошу вас, остановите его!
Ливион угрюмо хмыкнул и, закрыв книгу, кивнул головой.
- Пошли. Но это в последний раз. -
Бин радостно закивал, облегченно вздохнул и направился вслед за Ливионом, к выходу.

---

Де Леон

---

Крепко держа в руках сбрую, Виконт похлопал по бокам своего коня. Конь - продолжение твоих ног, так же как меч - продолжение твоей руки. Так Король Генрих Де Леон VIII сказал деду Виконта, когда тот был совсем еще юношей и не имел почти никаких познаний в фехтовании. Как может быть продолжением твоего тела что-то, что им не является, недоумевал в детстве Виконт, но теперь же суть той фразы стала ему понятна и была его девизом на поле боя.
Неожиданно, Виконт вскочил, пришпорил коня и поскакал. Его спутники понеслись вслед за ним.
Виконт скакал в сторону нескольких хижин, чтобы купить немного припасов. Он и его люди голодали несколько дней и были уже на пределе. По дороге им встречалось слишком много оккупированных деревень, которые те пропускали из-за соображений безопасности, но сейчас они настроены решительно и готовы к отчаянной схватке.
Броня Виконта была черная от грязи и копоти, чуть скрывавший кузнечный молот - герб дома Де Леон. Наплечник был наполовину сломлен ударом пики, чей кусок еще немного торчал из нее, тем самым открывая незащищенную часть тела. Шлем виконта был слишком поврежден, а точнее раздавлен под копытами вражеской лошади, так что он оставил его на поле прошлого сражения. Меч Виконта был разломлен пополам ударом секиры, поэтому пришлось попросить Фирентиса, главного телохранителя Виконта, дать ему запасную рапиру, не самое любимое оружие Виконта, но без него никак не обойтись. Приходится пользоваться тем, что есть, думал Виконт, не внимая на лишения посланные испытанием самой судьбой.
В седельной сумке Виконта было важное королевское поручение для графа Де Раксора. Странно, что король послал для этого своего любимого племянника, и пока что единственного наследника престола. Но Виконт был рад любым приказам короля, лишь бы вырваться из той утомительной и длинной осады. Поручение было спрятано одним из гениальных изобретений Виконта - подседельным Кренном. Даже если бы Виконта поймали, поручение было надежно спрятано. А при обнаружении, при попытке разломать Кренн, из специального сосуда в Кренне высыпался на бумагу красный песок, обнаруженный Виконтом в одной из шахт Ланда, обладающий одним полезным свойством - воспламенять бумагу, дерево, уголь и некоторые другие огневосприимчивые вещи при прикосновении. Виконт также пользовался этим песком, чтобы разжечь сырые дрова. Но еще не все свойства красного песка были изучены, поэтому виконт относился к нему с большой осторожностью, как и ко всем своим реагентам, распределенным в колбочки различных размеров в его алхимической сумке.
Подъехав к ближайшей хижине, Виконт слез с коня и подошел к двери.
- Держите арбалеты наготове - обратился он к Фирентису - Кто знает, может люди Жан-Перру уже здесь.
- Ну, значит им не сдобровать - грозно улыбнулся Фирентис, оскалив черные зубы.
Люди Виконта достали большие железные арбалеты и нацелились на дверь.
- Двойные, стандартные, а не бронебойные! - начал ругаться шепотом Виконт - Вы видели какая броня у этих остолопов, их пробьют даже простые болты. Поэтому нам нужно делать упор на многострельность. Мигом!
Фирентис и арбалетчики в тот час сменили громоздкие железные арбалеты на легкие деревянные арбалеты средних размеров с двумя тетивами* для двух отдельных выстрелов и крюками с пружинами для почти мгновенной перезарядки - еще одно изобретение Виконта.
- Фирентис, возьми двух людей и обойди хижину, крикни если будет угроза внутри и мы войдем.
Фирентис исчез за углом здания с двумя арбалетчиками.
- Остальные шестеро, будьте готовы к неожиданностям. Это все еще земля Жан-Перру. Мы не знаем, чего можно здесь ожидать.
Виконт взялся за эфес рапиры и постучался в дверь. За дверью послышался чей-то недовольный голос. Грозная улыбка появилась на лице Фирентиса.
- Да хто там, черт фозьми, барабанит! - За дверью послышались слабые шаги. Виконт крепче сжал рукоятку рапиры.
- Если это опять ты Гил, я тебе голову сне..
Дверь открылась и селянин, взглянув на арбалетчиков, широко раскрыл рот.
- Матерь божья! Вы хто-такие? Мне не нужно проблем.. - селянин попятился назад, но Виконт схватил его за плечи.
- Здесь есть гвардейцы Жан-Перру?
- Э, што?
- Отвечай! Не то оставшиеся зубы выбью! - пригрозил Виконт, сжав сильнее плечи бедного селянина, который испуганно смотрел на Виконта, не в состоянии сказать и слова.
Виконт дал слабую затрещину селянину, отчего тот болезненно замычал.
- Здесь есть гвардейцы Жан-Перру?
- Ыыы-ы... Недафно приехал рыцарь.. Знатный такой, .. Прифел с собой этих солдафонов - селянин немного поморщился и добавил - ну.. гвардейцев, как ты сказал..
- Сколько их?
- Господин.. Я ведь считать не умею.. как-то преподобный Рон хотел меня обучить, но не мастак я учиться.. - селянин склонил голову. Виконту даже показалось, что он пустил слезу.
Зараза! Виконт со злостью ударил кулаком в стенку. А вдруг их там целая армия? Если тот знатный лорд - Жан-Перру, то несомненно.
- В этом доме есть кто-нибудь еще?
- Никого нет, сэр..
Виконт оглянулся и осмотрел своих солдат.
- Ты и ты - пальцем указал он. - За мной. Остальные, следите в оба, и за этим тоже.
Он указал на испуганного селянина, который сделал гримасу полного отчаяния и сел на землю, поникнув головой.
Вдруг, в доме послышались шум клинков и крики.
- Фирентис..
Вспомнил Виконт и, вытащив рапиру из ножен, мигом вышиб дверь.

---

Де Циол

---

Ливион шел позади Бина. Они ступали по каким-то темным задворкам, каковых полно в Руфбринте. У каменных домов, сплоченных в тесные ряды, стояли деревянные бочки, пахнущие сырой рыбой, иногда встречались и с дождевой водой или даже с фруктами. Временами, можно было встретить домохозяек подметавших двор, моющих в медных тазах грязную одежду или несущих ведра воды. В те моменты, когда к ним подходил какой-нибудь юноша и помогал донести ведра, на лице Ливиона сверкала восхищенная улыбка. Дух рыцарства все-таки еще живет, думал он. Некоторые мужчины кололи дрова, чтобы готовить пищу и греть воду, но наверняка не для того чтобы отогревать дом, здесь было тепло, и была довольно теплая зима, было большой редкостью увидеть даже немного хлопьев снега, которые таяли чуть только коснувшись земли. Это и зимой то было трудно назвать.
На дверях домов висели различные колокольчики, украшения в виде морд сказочных животных, бабочек и даже кораблей, ленточки разных цветов и различные амулеты и обереги. Выше между окнами висели длинные веревки, на которых висели ковры, одежды и различные украшения, побрякушки. На окнах были видны глиняные горшки. И чем богаче был дом, тем больше были растения и ярче орнаменты. Ливион и Бин шли в полном молчании, пока не пришли к самой рыночной площади. По каменной дороге, по которой шел Ливион, стекала грязная вода, впадающая в сточную канаву. Там и сям стояли льняные торговые палатки разных размеров и цветов, то и дело сдуваемые сильным ветром. Торговцы побогаче ставили деревянные ларьки, обставляя их товаром. Повсюду было так много народу, что Ливион с трудом протискивался между людьми, вдыхая их зловонные ароматы пота и грязи. Ливион знал, что тут нужно беречь свой кошелек и предусмотрительно засунул его поглубже в карман. Преступности здесь было ровно столько же сколько и в любом другом городе. Но несмотря на это и на другие минусы, Ливион любил свой город. Ему нравилось вдыхать свежий воздух, в отличие от Ланда, в котором часто лили проливные дожди, в воздухе пахло пылью и неприятной сыростью. Нравился прохладный ветер дующий в лицо и в тело, невероятным образом стекающий под одежду. Нравилось слушать как волны бьются о камни, а чайки, раскрыв широкие крылья, застывают, как каменные, паря по направлению к морю. Здесь были великолепные скульпторы и художники, каждый со своим уникальным стилем, которых нет нигде кроме Руфбринта. Некоторые из их работ были в родовом поместье Де Циолов, прекрасные украшения, на удивление гармонично сливавшиеся с грубым убранством внутренних комнат. И даже один оружейник, единственный специалист по костяным украшениям во всем Арклейне, сделал Ливиону прекрасные стилеты с прекрасными узорчатыми рукоятками.
Красный диск солнца был на самом пике и светил прямо в глаза, поэтому все ходили прищурившись или скрывшись от яркого света рукой. На огромном голубом небе плавно скользили облака, периодически скрывая собой занудное солнце. Он любил здешний народ. Люди здесь были приветливые, они любили длинные красноречивые приветствия. Часто по праздникам на улицах собирались люди, которые танцевали, пели радостные песни и играли в различные игры. Когда у кого-то рождался сын, то его рождение праздновали всем двором, накрывали на стол, созывали друзей и соседей, тем самым повышая между собой взаимоуважение и дружбу. Если человек был беден и не мог позволить роскошный стол, люди сами приносили еду и напитки, некоторые женщины даже приносили чистые красивые скатерти. Такой вид жизни, не был понятен надменным Ландцам, но был самой большой ценностью Руфбринта, Кинас Де Циол, отец Ливиона, понимал это и всячески поощрял такие традиции. Единственное беспокойство Кинаса было в том, что они исходили из языческой древности и были порицаемы Великой Церковью, но с этим он уже ничего не мог поделать - так сильно они врезались в память Руфбринта.
Так уж повелось, что Ливион редко когда выходил из замка. Но это не значило, что он не любил природу. Так было с детства. В то время как Реодин, любимый сын Графа Кинаса, наследник, энергичный, темпераментный, но всегда разумный, находился в центре всеобщего внимания, восхищая всех больше и больше людей своей силой и отвагой, умом и рассудительностью. Ливион, находящийся в тени славы своего брата, прятался от всех и вся в своей уютной, маленькой комнате с запахом книжных страниц и пергаментов. В ней он чувствовал себя защищенным и умиротворенным. По ночам в своей комнате он любил открывать маленькое окошко с видом на Антрогефлийское море и любоваться им. В простонародье его называли Антрогом, оно всегда было тихим и умиротворенным, но Ливион знал, что глубоко в себе оно хранит большую тайну и великую мощь. Ливион часто любовался алым закатом над спокойным и загадочным морем, яркими звездами на ночном небе.. и медленно погружался в свои мечты. Он грезил достигнуть чего-нибудь стоящего в своей жизни, стать великим полководцем или же великим ученым. Он знал, как многие старики увядали, так ничего и не добившись, не оставив и следа в этом мире, но сильно боявшиеся ее потерять и яростно держащиеся за нее ослабевшими костлявыми руками, в отличие же от тех, которые сделали многое, оставив за собой вековой след, и с гордостью и покорностью приняли достойную смерть. Ливион, конечно же, хотел прожить свою жизнь достойно, чтобы его предки вспоминали о нем с уважением и любовью.
Кроме мечтательности, Ливион также обладал тонким чувством юмора, иногда настолько тонким, что его шутки понимал только он и Реодин, которому эти шутки всегда приходились по нраву. А иногда настолько, что Реодин разрывался истерическим хохотом, что немного обижало Ливиона, так как от такого смеха он чувствовал себя шутом.
Все, что исходило из его губ, звучало в очень саркастическом тоне. Видимо, из-за его вечной грустной ухмылки человека, который не познав достойного уважения и любви, был разочарован и решил смеяться над всеми тягостями этого мира. Ливион всегда был хладнокровно спокоен, по-крайней мере так казалось внешне, это немного отпугивало людей. Единственное, что Ливион совершенно не умел, так это влиять на людей, быть лидером. Проявлять силу когда надо, выплеснуть свой гнев, эмоции. У него всегда было одинаковое настроение. Слегка ироничное и грустное, как у уставшего ветерана, познавшего жизнь и глядещего на непонимающую молодежь со словами: "А в наши-то года, все было лучше". И что бы Ливион не делал, он не мог, да и не очень хотел это менять. Такова была его натура. Наверное, поэтому у него не было так много друзей. Он предпочитал уединение компании, хоть и мог разговаривать красноречиво и возвышенно, знал толк в этикете и поэзии, литературе и истории, в общем, был очень интересным и умным собеседником. Но каждый раз общаясь с кем-то, он не мог сосредоточиться на самом разговоре, постоянно анализируя все сказанное им и собеседником. Рассуждая, как же отнесется собеседник к сказанному и тщательно выбирая слова. Это было хорошей почвой для дипломата, но со стороны казалось его стеснительностью и скромностью, но только из-за того, что Ливион не достаточно хорошо развил свои навыки общения.
Лицом Ливион был приятен, имел острые скулы, прямой нос с маленькой орлиной горбинкой, и обладал болотными глазами, которые были немного прищурены, придавая задумчивым взгляд. У него уже проявлялась щетина, она была очень аккуратной, было заметно, что он за ней очень тщательно следил, чтобы везде все было ровно. Возможно, где-то в глубине души он сильно ею гордился. Волосы на его голове были угольно-черные, непослушные, но отдававшие приятным серебристым оттенком.
Они были не слишком длинные, но и не слишком короткие. Они все время смотрели чуть вверх, как иглы дикобраза, и немного отклонялись вправо. Ливион носил коричневый камзол с черным длинными плащом. На рукавах у него были позолоченные запонки с изображением герба графства. На кожаных сапогах из оленьей кожи у него были закреплены два стилета, с костяными узорчатыми рукоятками.
Бин сравнялся с Ливионом так, что они уже ступали вместе.
- Сэр.. -
- Сколько раз я тебя просил? Не называй меня "Сэром" или "Милордом".. Для тебя я просто Ливион, моя семья многим тебе обязана, хоть это понимаю только я.
- Простите, Сэ.. Ливион.. Ливион - поправлялся Бин, смущенно улыбаясь, и почесывая свою лысеющую седину.
Ха! Завтра он опять назовет меня Сэром, глупый-глупый старик, подумал Ливион и улыбнулся.

---

Де Леон

---

Слетев с петель, дверь мигом отлетела в сторону. У входа стояли два гвардейца, обнажившие длинные сабли. Они были в крепких стальных кирасах, непохожих на те, что были у солдат Жан-Перру, которых Виконт встречал раньше. Они были повернуты спиной к Виконту, но обернулись на шум. Дальше по комнате лежали трое таких же гвардейцев, их головы были простреляны множеством болтов. Над ними стояли Фирентис и два арбалетчика с деревянными арбалетами. Фирентис быстрым движением поднял арбалет и не целясь выстрелил в одного из гвардейцев в спину, но болт со звоном отлетел от кирасы гвардейца, которого отбросило в сторону Виконта. Виконт тот час же среагировал, подняв рапиру, и направил ее в сторону гвардейца. Клинок с треском вонзился в челюсть гвардейца, который с ужасом посмотрел на Виконта. Его глаза наполнились кровью, а зрачки судорожно задвигались по глазницам, изо рта потекла кровь. Виконт попытался вытащить рапиру, но поняв, что она глубоко засела в челюсти гвардейца, оттолкнул того в сторону второго. Тот наклонился вправо, избежав броска, но тотчас же получил в висок болт, раскроивший голову в мясо и с громадной силой отбросивший ее в окно. Безголовое тело гвардейца затрясло руками, упало и начало судорожно биться в конвульсиях из раны бешено хлестала кровь. Виконт удивленно посмотрел на труп, потом оглянулся назад. Фирентиса держал бронебойный арбалет, видимо, он его сменил за то короткое время, потом гордо положил его на плечо и по-волчьи улыбнулся.
- Был гвардеец, и нет гвардейца..
- Но их все равно можно убить из обычного арбалета: в голову, руки и ноги..
- Да ну.. - огрызнулся Фирентис - Так не весело.
Виконт усмехнулся и подошел к трупу с рапирой в челюсти. Виконт попытался ее вытащить, но потом с огорчением плюнул. Она крепко застряла.
- Давай помогу..
Сзади подошел Фирентис, это немного пугало, и схватившись за рукоять двумя руками, с ледяным спокойствием сильно надавил на челюсть так, что та с треском отскочила от головы. Из нее растеклась лужа крови. Смотря на нее, Фирентис хмыкнул, будто бы это был просто расплескавшийся кисель, повернул рапирой, и протянул ее.
- Вот.
Виконт поблагодарил, подумав, что приличия здесь совсем не уместны, и убрал рапиру в ножны, в очередной раз удивляясь чрезмерной хладнокровности и жесткости своего телохранителя. Затем убедившись, что все гвардейцы мертвы, вышел из дома, приказав своим людям поискать здесь съестного. Пораженный селянин с ужасом глядел на вылетевшую через окно простреленную часть головы, рядом валялись разбитые осколки стекла. Было ощущение, что у головы веки до сих пор двигаются, а губы нашептывают слова молитвы..
- Ты сказал, что внутри никого нет. - начал Виконт и сурово посмотрел на селянина, который ошеломленно покачал головой и попятился назад. - Ты солгал!
Селянин испуганно крикнул, вдруг, вскочил с места и побежал, но Фирентис, выходивший из дома, пнул его так сильно, что тот потерял равновесие и грохнулся на бок, на виске у селянина появилась алая царапина.
- Он предатель, Фирентис. Он предал свою родину, она такого не прощает.
- Но они сказали, что убьют меня! Они убили моего единственного сына! - взмолился вдруг селянин и упал на колени. - Смилуйтесь, господин!
- Ты знал, что нас могут убить. Убить меня, наследника. Родина такого не прощает. - Виконт тяжело опустил глаза. Селянин разрыдался и скрестил руки, как при молитве.
- И я тоже. - Глаза Виконта поднялись на селянина и налились тихой яростью.
Фирентис подошел сзади к селянину. Виконт ему кивнул. Послышался сильный хруст, и селянин упал ничком на землю. Как бы серьезен не был Виконт, Фирентис все еще улыбался своей грозной улыбкой. Возможно, он чувствовал утоление своей жажды, жажды крови. Кто знает?

---

Де Нелл

---

Эдвард нервно теребил свои светлые волосы у себя на подбородке. На втором этаже театра было невыносимо душно, но граф не вспотел. Напротив, ему было ужасно холодно. Это чертова болезнь* меня доконает, подумал Эдвард. Но сцена требует внимания также, как требует внимания женщина. Она тоже капризна, ты отдаешь ей много сил и терпения, впоследствии ты седеешь, он посмотрел на свои длинные седые волосы и повертел их в руках, но думаю, то, что дает тебе в ответ она - стоит того. Рукоплескание возбужденных зрителей или же их горестные слезы, проливаемые из-за смертей персонажей, нет, вполне живых людей.. На сцене стояли два актера. Эдвард прекрасно знал, каких персонажей они играли. Ведь он сам их выдумал! Он знал все слова строчки и даже то, что Ричард сейчас заколет своего брата за, то что тот якобы отравил его жену, но он то не знает, что на самом деле это его сын! Ха-ха! Какая ирония! Эдвард расхохотался. Сидящие рядом зрители недовольно на него оглянулись. Как это он может смеяться, когда на сцене такой печальный и трагический момент?! Эдвард не обратил на них внимания и откупорил бутылку белого Руфбринтского вина. Недовольство зрителей стало еще больше. Мало того, что он тут не дает смотреть, смеясь во всю глотку, так еще и пить собрался?! Сидящий сбоку полноватый мужчина со вторым подбородком хотел ему было что-то сказать, но Эдвард его перебил.
- Цыц! Я - хозяин этого театра, что-нибудь скажешь - велю страже тебя выкинуть на улицу и никогда больше сюда не пускать.
Эдвард сказал это так спокойно и уверено, что мужчина тотчас же замолк, не успев и открыть рот. Мужчина повернулся к сцене, видимо, подавив гордость, и продолжил смотреть. Как ни в чем не бывало, Эдвард причмокнул бутылку и сделал несколько глотков. Приятное тепло разбежалось у него по телу, вызывая сладкое покалывание в горле. Он услышал как сзади, кто-то продвигается, вызывая недовольные ворчания зрителей, но не проявил к этому интереса, думая, что это очередной зритель, не выдержавший всей трагичности этой истории и ушедший в слезах. По-крайней мере, Эдвард на это очень надеялся.
Ричард сделал решающий удар, теперь его брат умер. Если бы кто-нибудь знал, что это настоящая история, что это отец Эдварда убил своего брата, думая что тот убийца.. На сцену вышел темный силуэт в черном капюшоне, и послышался поющий хор женщин, вызывающие зловещую атмосферу - так Эдвард решил изобразить саму смерть, которая забирает брата Ричарда на небеса. По-крайней мере выглядит очень впечатляюще. Приятная на вид девушка, сидящая рядом с полным мужчиной, возможно его дочь или сестра, сначала задрожала от страха, словно замерзшая, но потом поняв, что происходит, заулыбалась во все свои белые зубы и захлопала в ладоши. Эдвард надменно улыбнулся и осмотрелся - вокруг у зрителей была примерно такая же реакция. Вот такого результата я и ждал! Использую что-нибудь схожее в следующей своей пьесе, подумал Эдвард и сделал глоток вина прямо из бутылки. Приятный холодок прошелся по спине Эдварда.
Сзади послышались шаги, чья-то мощная рука чуть его толкнула, и чье-то большое тело уселось рядом. Эдвард с неприятным ощущением повернул ся к гиганту.
- Граф Де Нелл! Аха-ха! Как же приятно вас видеть! - захохотал большой рыжий человек с длинной, почти варварской, бородой. У него в руках была массивная пивная кружка. По сравнению с бутылкой Эдварда она казалось большой тяжелой бочкой, пенистая жидкость то и дело лилась ему на грудь.
- Ах, Лажгоде де Раксор, какая неожиданная встреча! Рад вас видеть.
Эдвард подумал, как же ему не повезло встретиться с ним. Эдвард был вне себя от злости, но сделал очень добродушное лицо и улыбнулся. Эти глупые северяне не умеют ценить искусство, подумал Эдвард, возможно, у них нет души, ведь они приходят сюда лишь по развлекаться и не уважают хорошую трагедию. И что это за имя глупое, Лажгоде? У Раксоров всегда были глупые имена!
Раксор посмотрел на сцену, увидев плачущего актера, поморщил лоб и недовольно помотал головой.
- Знаете, не люблю я все эти сопли. Из-за них хочется кому-нибудь сломать челюсть. Ха-ха-ха!
Северянин сжал руку в кулак и протянул к лицу Эдварда, который с чувством неприязни отодвинул ее обратно к воинственному раксорцу. Мгновение спустя северянин стал серьезным, но сделал глоток пива и, почувствовав прилив бодрости, заулыбался. Отмахнув длинную копну волос со лба, как бы избавляюсь от ненужных мыслей, Лажгоде добавил:
- Скажите, Граф Де Нелл, что заставило это подобие на мужчину рыдать такими горькими слезами?
Северянин сделал ударение на слово "подобие" и, насмешливо улыбнувшись, указал своей лапой на актера. Эдвард немного поморщившись, ответил:
- Он убил своего брата, Лажгоде.
У северянина вопросительно поднялись брови. Эдвард почувствовал себя неприятно с этим глупым варваром.
- Зачем?
- Он думал, что брат убил его жену.
- Хм.. - задумчиво хмыкнул Лажгоде и стал серьезным. На секунду Эдварду показалось, что северянин задумался, но тот опять притянулся к кружке. Его щеки зарумянились, а по бородатому лицу вновь растянулась улыбка.
Прошло несколько минут в неловком молчании.
- Я не понимаю.. - вдруг начал северянин.
Эдвард подумал, что Лажгоде говорит про пьесу и ответил:
- Сейчас Ричард исповедуется у священника. Он рассказывает ему про свой грех братоубийства.
- И опять хнычет - с презрением добавил Лажгоде.
- Я думаю, эта одна из самых душераздирающих и трагических сцен в этой пьесе.. Смотрите внимательно.
Северянин удивленно посмотрел на Эдварда, пытаясь понять что же в этих слезах и соплях так сильно притягивает южан, что они смотрят это с таким трепетом и благоговением.
- Но нет, я имел ввиду другое, граф Де Нелл..
Эдвард любопытно посмотрел на Раксора.
- Граф де Нелл, у вас есть собственное ложе на четвертом ярусе, там много пространства, лучше видно сцену, есть фрукты и вино. Прелесть!
Северянин сладко закрыл глаза будто бы сам лежит на том ложе и потягивает вино.
- Так почему же.. - взглянул на него северянин. - Вы сидите здесь, в промозглой душной дыре, где почти нет свободного места?
Для наглядности Раксорец пошумел раскачивающимся сиденьем из деревянных брусьев.
- Вам не понять, мой дорогой северный друг. - улыбнулся Эдвард.
- Почему же? - замычал Лажгоде. - Я такой тупой что ли?
Эдварда посетила безумная мысль кивнуть, но сглотнув, он ответил:
- Понимаете, здесь.. - Граф обвел рукой ближайшие сиденья. - Здесь живут настоящие мои зрители, они живые и полны эмоций. Я понимаю, когда им нравится, а когда нет. Они смеются над комедиями, плачут над драмами. Вот она - настоящая мечта поэта!
Эдвард сладостно улыбнулся и закрыл глаза. Раксор пожал плечами и припал к кружке. Внезапно граф поднял глаза и продолжил:
- С этими глупыми дворянами и их дурацкими суждениями, что прилично, а что нет, это очень трудно, так как их этикет призывает к хладнокровному равнодушию даже при просмотре самых трагичных драм и самых смешных комедий. Они считают, недостойным проявления ярких эмоций на людях из-за какой-то пьесы. К тому же, мне как поэту, нужно думать не слишком ли похабна сцена или не переборщил ли с пафосом? Эти дворяне - народ щекотливый, знаете ли. И все равно не поймешь, ведь они не скажут, что думают, они скажут, что вежливо! Но мне не нужна вежливость, мне нужно.. нужна критика!
Эдвард злобно сжал зубы и повертел кулаком. Северянин иронично улыбнулся и поднял бровь. Видимо, его удивляла такая беспочвенная злоба.
А сам-то? Злобно подумал Эдвард. В такие моменты злобы, он чувствовал себя ворчливым стариканом, который злится над всем вокруг, но он никак не мог по-другому игнорировать происходящее. Он крепче сжал свою трость, лежащую у своих ног и попросил Раксора не мешать смотреть пьесу. Северянин кивнул и ушел за новой порцией хмельного напитка.

---

Де Циол

---

Реодин стоял в бойцовской стойке, наклонившись чуть вперед. В любой момент противник может нанести удар. Надо смотреть только в глаза, не отводя взгляда от противника.Так легче сфокусироваться и так враг поймет, что ты полон решимости. Конечно, можно притвориться напуганным и сломить неожиданной атакой, но это не по мне - это был бы не честный бой, подумал Реодин.
Перед ним стоял большой рослый небрежно бритый северянин с длинной светлой бородой заплетенной в косы. Он также как Реодин был обнажен по пояс, открывая свои многочисленные шрамы и порезы. Они кружились находясь всего в шаге друг от друга. Северянин поедал его глазами, будто бы хотел съесть. Не поперхнись, друг мой, подумал Реодин, задохнешься. И пока он прокручивал в голове эту мысль, серия ударов пришлась ему по лицу, заставляя отпрянуть на несколько неловких шагов. Восторженные возгласы подбодрили северянина еще больше, и он попытался ударить Реодина еще раз, но тот увернулся и оттолкнул северянина. Тот выпрямил спину и начал играть своими мышцами, развлекая толпу. Реодин подошел к северянину и замахнулся, целясь в лицо, но северянин схватил его руку и другой ударил по руке Реодина, которая защитила удар в глаз.
Они оказались на расстоянии локтя друг от друга. Северянин ударил головой по носу Реодина. Тот отскочил, споткнулся, но удержался на ногах.
Северянин побежал на Реодина, который замахнулся и попытался ударить, но северянин уклонился и ударил кулаком по груди Реодина, потом провел три удара в блок, защищавший голову, но один удар попал в челюсть Реодина оттолкнув в сторону. Северянин улыбнулся, что-то крикнул толпе, которая возгласами подбодрила его. Некоторые грустно закивали головами.
Реодин дотронулся до окровавленных губ и посмотрел на свои окровавленные руки.
Реодин почувствовал, что все движения стали плавные и замедленные, словно в тумане. Он знал, что это приходит с первыми каплями крови. Я дождался, теперь моя очередь бить, шельма! Северянин пошел к Реодину, расправив плечи, и открылся, думая, что Реодин совсем обессилел. Реодин с быстротой зайца нанес нижний удар в нос и два попеременных удара прямо в рот и горло северянину, тем самым совершенно обездвижив северянина, который поперхнулся и не мог дышать где-то несколько секунд. Тот отошел на несколько шагов назад, ошеломленно взглянул на Реодина, но к нему вернулось дыхание и он яростно скривил зубы и побежал на Реодина который не успел уклониться и был схвачен за ноги. Северянин хотел было приподнять его для броска, но, Реодин потянув левой рукой за опущенный лоб северянина, чтобы открыть его слабые места, нанес правой несколько стремительных ударов прямо в переносицу. Северянин отпустил его и схватился за скрюченный нос. Реодин нанес еще один более мощный удар прямо в челюсть, заставляя того отпрянуть от боли. Реодин подбежал, подпрыгнул и ударил ошеломленному врагу в бровь, приземлившись, попеременно разными руками ударил несколько раз в печень, в грудь и в живот. Северянин отошел, тяжело отхаркиваясь кровью. Реодин подбежал и обоими руками схватил северянина за пояс, подняв над собой, сделал разворот и бросил его через себя прямо на изгородь, ломая ее в щепки. Северянин заныл от боли и закрыл глаза. Видимо, без сломанных ребер не обошлось.
Реодин удивленно вздохнул и обратился к толпе вокруг себя:
- Я победил?
Ответил один бородатый старик с прорывающейся сединой, стоящий в толпе:
- Ну ты же повалил его наземь, хоть и так.. - он сочувственно посмотрел на стонущего северянина и нервно сглотнул. - А я ставил на него..
- Ты же знаешь, старик, ставки это грех. Твоя душа сгниет во тьме, как тлеющие угли.
Старик буркнул себе что-то под нос и ушел, скрывшись в толпе, которая стала призывать Реодина к еще одному поединку. Реодин одел рубаху и смахнул пот со лба. Сзади он услышал голос своего брата:
- А участвовать в таких поединках и калечить людей - это разве не грех, брат мой? - усмехнулся Ливион и подошел поближе к Реодину, который лишь молча повел головой.
- Развлекаешься тут? - ухмыльнулся Ливион и взглянул на северянина, которому зрители попытались помочь встать, но тот с звонким шлепком упал в грязь.
- Где ты раздобыл этого.. Вепря?
Ливион посмотрел на Реодина, снова посмотрел на северянина, как бы сравнивая их, и поморщил лоб.
Реодин хотел было ответить, но увидел Бина, который с выражением полного сожаления подошел к нему.
- Боже, да вы посмотрите на себя! Вы же весь в крови!
- Пустяки, Бин, бывало и хуже.
- Твои развлечения до смерти пугают твоего бедного слугу.. - сказал Ливион.
- А как же, брат - улыбнулся Реодин. - Надо чем-то заниматься, пока наш отец не передумал насчет..
- Он тебя никогда не отпустит из замка, Реодин.. - перебил его Ливион и с грустью посмотрел на брата. - Ты знаешь, что Циолы решили не участвовать в этой междоусобице. Она противна Святому Престолу.. Противна всей стране, а король.. Будь он проклят, даже не созвал военный марш в Негане!
Ливион сжал кулаки и отвернулся, скрывая свою злость. Реодин еще никогда не видел Ливиона таким злым и возбужденным. В последнее время он сам не свой, подумал Реодин, иногда даже стал ему дерзить, шутить похабные шутки. Что с ним стряслось? Неужели, вырос? Реодин почувствовал боль в теле и решил, что здесь не очень подходящее место для размышлений.
- Пойдем в этот дотошный замок.. Отдохнем.
- Давайте я вам помогу, Сэр! - Сказал Бин и взял Реодина за руку.
- Ну, попробуй - улыбнулся Реодин и начал ковылять по направлению к замку.